"Арсений Васильевич Ворожейкин. Солдаты неба " - читать интересную книгу автора

километров шестьдесят. На горизояте уж город виден - Ганьчжур. Крыши домов,
столбы телеграфные, грузовые машины.
И я уже ничего не чувствую, ни о чем не думаю. Одна мысль у меня:
забрать командира и улететь.
Начинаю спускаться. Все время не отрываясь смотрю на Забалуева. И
вижу - он бежит. Бежит и на ходу все с себя скидывает: парашют, ремень, ну,
словом, все тяжелое. Бежит с пистолетом в руке.
Мне плакать захотелось, честное слово! Ну, куда, думаю, ты бежишь? Ну
пробежишь сто, двести метров, а дальше? Ведь до границы шестьдесят
километров. А там еще перейти через фронт надо.
Я так думаю: вероятно, он застрелился бы. Не такой человек Забалуев,
чтобы даться живым в руки врага.
Рассказываю я это вам долго, а подумать - тысячная доля секунды.
В это время вижу - он мне машет рукой: дескать, улетай, не возись со
мной! Он, конечно, не знал, что это я. Он думал, какой-то советский летчик
просматривает местность и маленько заблудился. Каков Забалуев! Сам он в
таком положении, а за другого переживал.
И вот интересно: казалось бы, не до этого, а вдруг я вспомнил, как он
накануне про своего сынка маленького рассказывал. Черт его знает, какая-то
отчаянная нежность у меня была к Забалуеву в этот момент. Погибну, думаю, а
выручу тебя!
Захожу на посадку, и, знаете, так спокойно, ну словно сажусь на свой
аэродром. Рассчитываю при этом так, чтобы сесть возможно ближе к Забалуеву.
Тут ведь каждая секунда дорога.
- Приземляюсь. Беру Забалуева в створе - так, чтобы подрулить к нему
напрямую, не теряя времени на повороты.
Самолет уже бежит по земле. Прыгает. Место кочковатое. Конечно, была
опасность поломки. Но что же, остались бы двое, все легче.
А он уже бежит ко мне наперехват.
Самолет остановился. Момент решительный. Надо было действовать без
промедления: секунда решала все. Беру пистолет и вылезаю на правый борт. Сам
озираюсь: не видать ли японцев? Все боюсь: сбегутся, проклятые, на шум
мотора.
Забалуев уже возле самолета. Лезет в кабину. Говорить нет времени.
Лихорадочно думаю: "Куда бы тебя, дорогой, поместить?"
В общем, втискиваю его между левым бортом и бронеспинкой. Вдруг мотор
зачихал. Забалуев в этой тесноте захватил газ и прижал его на себя. И винт
заколебался, вот-вот остановится. А повернуться ни один из нас не может. Вот
момент! Ведь если мотор заглохнет, завести его невозможно здесь!
Но тут я даю газ "на обратно", и самолет у меня как рвануло - и он
побежал, побежал!
Новая беда. Не отрываемся. Уж, кажется, половину расстояния до
Ганьчжура пробежали, а не отрываемся.
Поднимемся! Только бы, думаю, ни одна кочка под колесо не попалась.
Оторвались. Убираю шасси. Теперь новое меня волнует: хватило бы
горючего. Ведь груз-то двойной.
Высоты я не набираю, иду бреющим, низенько совсем, чтобы не заметили.
Таким манером скользим мы над зеленой маньчжурской травой. Как дошли до
речки, легче стало. Тут и фронт показался. Взяли машину "на набор".
Взвились. Ну, черт побери, как будто выкарабкались.