"Любовь Воронкова, Константин Воронков. Рожок зовет Богатыря " - читать интересную книгу авторасвой широкий ремень и пошел.
- Подожди! - Евдокия Ивановна схватила его за плечо. - А что же ты с собой ничего не берешь? Куртку надень! Толя отмахнулся: - Сейчас солнце пригреет - на что мне куртка? Таскать ее в такую жару. - А поесть? - Ну, отец взял же... - И ты возьми! Мать достала из кухонного шкафа кусок белого хлеба, намазала его малиновым вареньем - только вчера сварила это варенье! - Ну, куда я возьму? В руках буду носить? - А вот отцову полевую сумку возьми! Она сняла со стены желтую полевую офицерскую сумку на длинном ремне, оставшуюся у отца после войны. Сунула туда сверток с хлебом, сунула еще что-то и подала Толе. Толя вскинул ремень через плечо и побежал на широкий совхозный двор, где уже собрались рабочие. "Сережа небось спит, - подумал он, - а тут вскакивай, беги..." 7 Свежее ясное утро вставало над сопками. Дороги, домики сотрудников, белые заборы панторезных загонов, сушильный сарай со сквозными ребристыми стенами - все было облито розовым светом зари. Веселое утро сразу отогнало мрачные мысли и рассеяло досаду. Но тут же от изумления широко раскрыл свои красивые, с длинными ресницами глаза. Сережа Крылатов уже стоял в толпе рабочих с маленьким, защитного цвета мешком за спиной, в грубых сапогах, в стареньком пиджаке, подпоясанном ремешком, готовый к походу. К поясу у него был привязан котелок, а через плечо и грудь перекинута сложенная кольцом веревка - аркан. - И ты? - чуть снисходительно сказал Толя, осматривая его снаряжение. - А как же? - хмуро и озабоченно ответил Сережа. - Ведь из нашего парка олени-то ушли. - Из второго? - встрепенулся Толя. - И Богатырь? - Да, видно, и Богатырь. - Послали на выставку! Поздравляю! И чего смотрели объездчики? И что твой отец смотрел? Удивляюсь. Сережа промолчал. Ни объездчики, ни отец его не могли знать, что тополь, стоявший здесь с тех пор, как стоит совхоз, и до совхоза стоявший много лет, упадет и сломает изгородь. Но объяснять этого не хотелось. Толя и сам знает, что зря говорит, просто берет его досада из-за Богатыря. Да и что тут говорить, спорить, разводить какой-то вздор! Ушел лучший олень, ушел Сережин любимец, выхоженный им. Где взять другого с такими рогами? Хороших пантачей и без него немало, но таких красивых, как Богатырь, пожалуй, все-таки нет! Жалко и отца - будет очень расстраиваться, если не найдут и не загонят Богатыря. Но больше всего - обидно! Ну как же это он мог уйти? Ведь его здесь спасли от смерти! Ведь он ел хлеб из Сережиных рук, ведь Сережа утирал ему слезы, когда тот лежал совсем беспомощный и плакал от боли! И вот - |
|
|