"Андрей Воронин. Первое дело слепого. Проект Ванга ("Слепой") " - читать интересную книгу автора

потолком. До сих пор он об этом не задумывался; откровенно говоря, все это
время он вообще ни о чем не думал, а сейчас его мыслительные способности
вдруг вернулись к нему, как будто кто-то воткнул штепсель в электрическую
розетку и нажал на кнопку. Видимо, поданная ему час назад еда, простая, но
сытная, сегодня не была приправлена химией.
Вряд ли по недосмотру; пожалуй, там, наверху, что-то произошло или
вот-вот должно было произойти. Пленник почувствовал, что начинает
волноваться; после многих, никем не считанных дней, проведенных в
полусонной, сомнамбулической одури, это было почти так же приятно, как
размять затекшие от продолжительного бездействия мышцы. Он не утратил
способности волноваться и ясно мыслить.
"Интересно, на какую же сумму меня обули эти уроды?" - подумал пленник,
и в это время за дверью послышались шаги. Сердце екнуло и забилось чаще:
обычно охрана появлялась в комнате только для того, чтобы принести еду и
забрать посуду. Пленник не ошибся: что-то изменилось, и сейчас решится его
судьба.
Лязгнул засов, дверь распахнулась во всю ширь, и через порог, пригнув
голову в низковатом для него проеме, шагнул охранник. Пленник прозвал его
Шреком за сходство с персонажем мультфильма: такая же фигура, лысая как
колено башка и тупая зверская рожа с приплюснутым носом и глубоко
посаженными поросячьими гляделками, расположенными так близко, что их,
казалось, можно выколоть одним пальцем. Разве что шкура была не зеленая, а
коричневая - надо полагать, после отпуска, проведенного на модном курорте...
Не говоря ни слова, Шрек сделал шаг влево и замер у двери - ноги на
ширине плеч, руки сложены поверх причинного места, как будто их владелец все
время опасается, что либо вообще забыл одеться, либо не застегнул ширинку. В
комнату вошел еще один охранник - чуть пожиже Шрека, но тоже такой, что и
ломом не сразу убьешь. В руках у него был стул; поставив его посреди
комнаты, охранник сделал приставной шаг вправо и замер по другую сторону
двери в точно такой же позе, что и Шрек, - ноги на ширине плеч, руки на
ширинке. Сейчас эта парочка смахивала не то на эсэсовцев, караулящих вход в
бункер фюрера, не то на декоративные чучела в латах, какие, помнится,
пленник когда-то мечтал завести в своем загородном доме, но быстро перерос
свое увлечение рыцарями, неудобной мебелью на львиных лапах и прочей
дребеденью.
Дверь так и осталась открытой, позволяя пленнику видеть кусочек
коридора - грязный бетонный пол и прямоугольник сложенной из силикатного
кирпича стены с грубыми, неаккуратными швами. Через минуту, показавшуюся
заложнику вечностью, в комнату вошел еще один человек - невысокого роста,
коренастый, в дорогом, не слишком хорошо сидящем сером костюме, в белой
рубашке с безвкусным галстуком и с угрюмой физиономией заматеревшего
выскочки, привыкшего всеми и повсюду распоряжаться, не особо при этом
церемонясь. Глаза пленника широко распахнулись, когда он узнал это лицо, в
последнее время нередко мелькавшее на экране телевизора и на страницах
газет.
Пленник сел на тюфяке, по-турецки поджав под себя ноги и положив руки
на колени. По лицу вошедшего скользнула тень неудовольствия: похоже, он не
привык, чтобы перед ним сидели, и не просто сидели, а еще и в такой вот
вольной, чуть ли не хозяйской позе. Пленник усмехнулся: похоже... Какое там
к черту "похоже"?! Не "похоже", а вот именно привык. Он ведь всю жизнь