"Андрей Воронин. Бриллиант для Слепого ("Слепой" #23)" - читать интересную книгу автора

Легкое прихрамывание, шрам, слепота - все то, что не делает человека
безобразным.
Фагот играл уже несколько часов подряд, даже не отошел пообедать. Он
наперед знал, как действует на публику та или иная мелодия. Стоило заиграть
что-нибудь из классики, как собравшаяся на попсовую мелодию публика тут же
рассасывалась по пивным и магазинам. Но вместо нее появлялась другая. Людей
было меньше, но почти все хорошо одетые, ухоженные, умеющие следить за
собой. Любители попсы были не так щедры, как любители классики. Среди
последних непременно находился один, кто клал в футляр от инструмента
крупную купюру, причем делал это не демонстративно, а словно стеснялся
собственной щедрости. Попсовики же в большинстве, своем расходились, не
бросив в футляр ни монетки. Существовали и беспроигрышные музыкальные
произведения: народные песни заставляли отзываться сердца всех прохожих.
Фагот устал играть на флейте. Тяжело находиться под постоянным
вниманием толпы. Он опустил руки, размял пальцы. Решил сменить инструмент, в
горле уже першило. Электронные клавиши - великое изобретение: можно играть
одной рукой. Инструмент сам тебе аккомпанирует. В последнее время он полюбил
джаз. Играл для себя, не обращая внимания на то, останавливается возле него
кто-нибудь или нет. Толпа понемногу расходилась. Возле цветочных киосков
мелькнул Тихон, как всегда подтянутый, застегнутый на все пуговицы, при
галстуке. Седые волосы зачесаны аккуратно, словно они растут не сами по
себе, а нарисованы тонкой кистью. Тихон чуть заметно кивнул Фаготу, мол, я
помню о тебе.
"Цветочный киоск - тоже благодатное место для карманных краж, - подумал
Фагот и улыбнулся. - Редко кто покупает цветы на последние деньги, разве что
на похороны".
Толстяк с апоплексическим лицом в белых пузырящихся брюках и льняном
пиджаке покупал безвкусный букет темно-пунцовых роз, упакованный в
гофрированную бумагу. Даже Фаготу через стекла солнцезащитных очков было
видно, что розы не свежие, и простоят, максимум, один-два дня. Такой букет
можно дарить лишь на сцене театра, он хорошо смотрится из зала. Стоит снять
шелестящую целлофановую обертку, серебристые и золотистые ленты, как тут же
проявится вся его убогость.
Толстяк, сопя и облизываясь, короткими пальцами доставал из бумажника
деньги. Тихон, особенно не церемонясь, заглянул в бумажник через его плечо,
благо, рост позволял вору это сделать. Кредиток в бумажнике не оказалось.
Тихон их ненавидел: украсть можно, но пользы от них абсолютно никакой. В
одном отделении лежали русские деньги - довольно пухлая пачка тысячных
купюр, в другом мелькнул зеленый край долларовой банкноты. Сотни раз
наблюдая за тем, как работает Тихон, Фагот не переставал восхищаться его
мастерством. Ему было непонятно, почему никто не видит, как Тихон
вытаскивает бумажник, потрошит его и тут же от него избавляется.
Толстяк смаковал предстоящее ему свидание с молодой девушкой, бывшей на
голову выше его и,
естественно, в момент покупки цветов думал лишь о том удовольствии,
какое получит, приведя ее к себе домой, жену с детьми он благополучно
сплавил на дачу. Толстяк попросил у продавщицы, терпеливо державшей букет в
вытянутых руках, прощения, торопливо засунул бумажник в задний карман брюк,
причем даже не удосужился прикрыть его пиджаком, и двумя руками принял розы.
- Отличный букет, - похвалил покупку Тихон. - Простите, но мне тоже