"Андрей Воронин. Могила тамплиера ("Слепой" #35) " - читать интересную книгу автора

От чая оперуполномоченный уголовного розыска Гнилов отказался, а про
кофе заявил, что он эту гадость в рот не берет, тем более на ночь. Что же
касается коньяка, водки или хотя бы пива, то ничего этого Станислав Петрович
Городецкий предлагать ему не стал, поскольку хорошо знал старшего лейтенанта
Гнилова и вовсе не горел желанием провести остаток вечера и добрую половину
ночи в его компании, выслушивая пьяные похвальбы и бессвязные угрозы в адрес
всего белого света. Пить Гнилов не умел, но любил и сейчас, когда разговор
был уже явно и бесповоротно окончен, все еще медлил уходить именно в расчете
на то, что ему поднесут сто граммов из уважения к его погонам. Упомянутого
уважения Станислав Петрович Городецкий решительно не испытывал (как,
впрочем, и все, кто имел сомнительную честь быть знакомым с опером
Гниловым), да и помимо того у него имелись веские основания свести общение с
ним до минимума. Гнилов, хоть и болван, был по-звериному хитер и обладал
отменным чутьем, что при иных обстоятельствах (при наличии ума, например)
могло бы сделать его по-настоящему хорошим сыщиком - таким, про каких пишут
в детективных романах и даже учебниках по криминалистике. Он был мастер
провокации, виртуоз, не знающий себе равных среди коллег. Правда, он привык
иметь дело в основном с подонками, от которых и сам недалеко ушел, и Стас
Городецкий был ему, что называется, не по зубам. Однако лишний раз
испытывать судьбу все равно не стоило, и именно по этой причине Станислав
Петрович сейчас делал вид, что не понимает, почему старший лейтенант Гнилов
все еще мнется у дверей, медля уходить.
- Ну так, Петрович, - сказал наконец Гнилов, сообразив, по всей
видимости, что долгожданного предложения дернуть на посошок так и не
последует, - если что, ты мне сразу, того...
- О чем речь, Валерий Матвеевич, дорогой! - с сильно преувеличенным
воодушевлением воскликнул Городецкий. - Мы же договорились. Как только, так
сразу. Вы же меня знаете, я в такие дела не путаюсь. Боже сохрани! Мне
репутация дороже, да и в тюрьму садиться как-то не тянет. Чего я там не
видел? И вообще, я считаю, что воровать такие вещи - варварство. За это надо
руки отрубать, как у мусульман заведено.
- Ну да, ну да, - промямлил Гнилов, помялся еще секунду, пару раз
кашлянул в кулак и, наконец, распрощавшись, покинул кабинет.
Станислав Петрович проводил его до выхода из магазина, собственноручно
распахнул оснащенную сладкоголосым колокольчиком дверь и благожелательно
кивал ему вслед головой до тех пор, пока Гнилов не свернул за угол. Тогда он
закрыл дверь и, отдуваясь, как после тяжелой и неприятной работы, вернулся в
торговый зал.
- Уморил, - сообщил он продавщице, демонстративно утирая носовым
платком совершенно сухой лоб. - Ей-богу, укатал хуже налогового инспектора!
Вера Степановна, пожилая, сухопарая, интеллигентного вида дама,
сдвинула на кончик носа очки и, поглядев поверх них на Станислава Петровича,
сочувственно улыбнулась.
- Не понимаю, что он к вам привязался, - сказала она, кладя на прилавок
обложкой кверху книгу, которую до этого читала. - Ходит и ходит, как будто
здесь не антикварный магазин, а какой-нибудь притон!
"Так тебе все и объясни", - с неудовольствием подумал Городецкий.
Объясниться, однако же, было необходимо; в противном случае у продавщицы
могли возникнуть ненужные мысли.
- Потому и ходит, что антикварный магазин, - сказал он. - Вы же