"Андрей Воронин. Могила тамплиера ("Слепой" #35) " - читать интересную книгу автора

легендарного комдива Чапаева и потому, наверное, носил большие, лихо
закрученные унтер-офицерские усы, придававшие его широкой, бурой от загара
физиономии несколько опереточный вид. Василий Иванович Стрешнев был далеко
не дурак и прекрасно понимал, что успешное расследование дела об
исчезновении золотого энклапиона, который у этих лопухов археологов не украл
бы только ленивый, сильно повысит его рейтинг в глазах начальства и,
учитывая широкую огласку, которую получило дело, принесет ему столь же
широкую, можно сказать всероссийскую, известность. В перспективе это сулило,
как минимум, по еще одной звезде на каждый погон. А по максимуму... Ну, тут
уж можно было дать волю фантазии. Вот, скажем, посмотрит какой-нибудь
генерал с Петровки, 38, телевизионный репортаж с места событий, прочтет пару
хвалебных статей в газетах и скажет своим заместителям: "А что же это у нас
такой ценный кадр в провинции пропадает, ерундой занимается, когда тут, в
столице, некому с преступностью бороться? Как же это вы допустили, товарищи
офицеры? А подать-ка его сюда!"
Но это, конечно, только в том случае, если этот, как его... энклапион
найдется, и притом быстро. А если нет? А если похититель, чтобы замести
следы, просто-напросто переплавит драгоценную вещицу и толкнет ее по цене
золотого лома? И все, концы в воду... Или, к примеру, похититель этот - не
свой, псковский, ворюга, а какой-нибудь ловкач гастролер - сделал дело и
рванул восвояси. Может, он сейчас уже за тысячу километров, ищи свищи... Что
тогда? Тогда ничего хорошего не жди. Благодари бога, если в кресле своем
усидишь и звездочки, которые у тебя сегодня есть, при тебе останутся. Ведь
тут что самое-то поганое? По горячим следам раскрыть преступление не
удалось, а значит, каждый новый день уменьшает и без того не слишком большие
шансы на благополучный исход. А пресса - вот она, тут как тут, под дверью
караулит, прохода не дает: какие новости в деле об энклапионе? Облажаешься -
они, щелкоперы, живьем тебя похоронят и еще на могилке спляшут.
Поэтому, когда на мрачнеющем с каждой минутой горизонте майора
Стрешнева возник офицер ФСБ Федор Молчанов и вежливо попросил разрешения
принять участие в расследовании, Василий Иванович колебался недолго. Он
только постарался максимально соблюсти свою выгоду, вкрадчиво осведомившись,
в какой, собственно, форме столичный гость представляет себе это участие.
- Официально дело останется у вас, - мигом сообразив, куда клонит
майор, ответил Глеб. - Я буду искать цацку, а вы - рассказывать байки
прокуратуре и общаться с прессой. Ну, и еще следить, чтобы ваши люди не
путались у меня под ногами, и, может быть, время от времени снабжать меня
кое-какой информацией.
- А если не найдешь?
- А если не найду, оформим передачу дела нашему департаменту.
Разумеется, задним числом. Сегодняшним, например.
Майор Стрешнев с неопределенной ухмылкой, свидетельствовавшей о
лихорадочной работе мысли, покрутил ус.
- У тебя есть такие полномочия? - спросил он наконец.
- Разумеется, - не моргнув глазом, солгал Глеб.
Собственно, на этом торжественную часть можно было считать оконченной.
Майор, конечно, имел полное право потребовать, чтобы Молчанов ему свои
полномочия предъявил, но делать этого не стал по одной простой причине:
боялся спугнуть удачу. Эфэсбэшники - народ крученый, темный; официальные
полномочия у них огромные, а неофициальные так и вовсе чуть ли не