"Андрей Воронин. Могила тамплиера ("Слепой" #35) " - читать интересную книгу автора

телесериале. Что ж, уже хорошо...
Рассеянно протирая полой халата мокрую расческу, Глеб вошел в гостиную
и опустился на подлокотник кресла, в котором сидела Ирина. На экране
появилась здоровенная, очень аккуратная прямоугольная яма с отвесными
краями, вырытая в сухой, твердой, как камень, глинистой почве. На ее дне,
гладком, как паркет бальной залы, копошились полуодетые загорелые люди с
лопатами и просматривались четкие очертания какого-то основательно
обглоданного временем фундамента.
- ...Территории Псковского кремля, - услышал Сиверов голос диктора. -
Строение, идентифицированное специалистами как церковь, приблизительно
датируется тринадцатым веком. Находка подтверждает выдвинутую доктором
исторических наук Осмоловским теорию о том...
Жена потерлась щекой об его плечо. Глеб поцеловал ее в макушку, вдохнув
запах ее волос, выслушал двусмысленный комплимент по поводу своего
собственного запаха ("От тебя пахнет, как из цистерны с одеколоном", - было
сказано ему), засмеялся и, легко встав с подлокотника, направился в спальню.
В отличие от Ирины, он мало интересовался старинной архитектурой, а уж
выдвинутая каким-то доктором Осмоловским теория и вовсе занимала его в самую
последнюю очередь.
Раскладывая на кровати одежду, он слышал доносящееся из гостиной
косноязычное бормотание какого-то мужчины - надо думать, того самого
доктора, который нашел на территории Псковского кремля подтверждение своей
теории, - что-то о подземельях, которые предстоит вскрыть и исследовать, о
захоронениях, о каких-то черепках и бусах, что-то такое решительно
опровергавших, а что-то, наоборот, доказывающих. Потом бодрый голос диктора
с неуместно жизнерадостной интонацией заговорил о кадровых перестановках в
высшем руководстве Газпрома и умолк на полуслове - Ирина выключила
телевизор. Вскоре в ванной щелкнула задвижка и зашумела льющаяся из воронки
душа вода. За окном сгущались южные сумерки; закат стремительно догорал.
Глеб надел брюки, натянул на загорелые плечи свежую белую рубашку,
нацепил на нос темные очки и, прихватив со стола сигареты, вышел в лоджию.
Его с головы до ног обдало густым, почти осязаемым теплом, как будто он
переступил порог сауны. Отсюда прибрежная полоса была видна как на ладони.
Справа темной массой громоздился каменный бок горы с проползающими по
серпантину светлячками автомобильных фар, впереди поблескивало в лучах
заката спокойное зеркало бухты, а внизу сверкал разноцветными огнями
курортный городок. Песчаные пляжи уже почти опустели. Раскалившиеся за день
камни и асфальт щедро отдавали тепло, вечерний воздух дрожал, заставляя
приплясывать далекие огоньки, снизу доносился невнятный шум множества
голосов, обрывки музыки и редкие гудки автомобилей.
Глеб с удовольствием закурил и обменялся парой ничего не значащих фраз
с толстопузым гражданином, вышедшим в соседнюю лоджию с той же целью -
покурить на свежем воздухе, наслаждаясь красотами курортного пейзажа.
Толстопузый был одет только в шорты, на массивной золотой цепи висел
безвкусный, но зато очень увесистый православный крест из того же металла.
Жирные, как окорока, руки были украшены татуировками явно тюремного
происхождения, и даже на толстых, как сардельки, пальцах были вытатуированы
перстни - какие именно, Глеб не разглядел, да и не особенно к этому
стремился, поскольку "масть" соседа интересовала его даже меньше, чем теория
доктора исторических наук Осмоловского, только что получившая, если верить