"Андрей Воронин. Ведьма черного озера" - читать интересную книгу автора

Войдя в это прокуренное, полутемное помещение с улицы, легко было
решить, что здесь сидит не менее полусотни человек, тогда как на деле их
насчитывалось менее полутора десятков. Правда, эти полтора десятка шумели и
дымили, как все полторы сотни; время от времени нестройный гомон прерывался
взрывами веселого хохота, вызываемыми очередной остротой полкового шутника.
Хозяин заведения, пожилой сгорбленный еврей с огромным носом и блестящей
коричневой плешью в обрамлении мелких седых кудряшек, самолично бегал от
стола к столу, разнося в глиняных кувшинах жуткую кислятину, которую выдавал
за лучшее вино. Время от времени кто-нибудь из офицеров спрашивал у него,
куда он подевал свою красавицу дочку. Еврей в ответ только пожимал плечами,
делая вид, что не понимает по-русски, из чего явствовало, что дочка спрятана
им от греха подальше. Его ужимки вызывали взрыв хохота, от которого огоньки
свечей начинали пугливо метаться в густом дыму, и новый град шуток, зачастую
такого свойства, что трактирщику и впрямь лучше было бы не понимать
по-русски.
За длинным дощатым столом играли в карты - исключительно с целью убить
время. В углу чьи-то неумелые пальцы тревожили струны найденной в трактире
гитары, извлекая из них протяжные дребезжащие звуки. Кто-то, присев на
корточки у нещадно дымящего камина, выуживал из него уголек, чтобы раскурить
потухшую трубку; другой, задравши ногу на колено, щепочкой счищал с сапога
налипшую и уже успевшую подсохнуть рыжую глину, бормоча проклятия в густые
прокуренные усы. Двое молодых офицеров, устав от карточной игры, изловили
бродившую меж столов собаку и теперь, хохоча во все горло, пытались напоить
ее вином. Напуганная неожиданным вниманием к своей персоне дворняга
истерично лаяла, скулила и воротила от вина нос. Вконец развеселившиеся
офицеры пугали трактирщика, называя его канальей и указывая ему на то, что
подаваемое им вино способно вызвать отвращение даже у дворового пса. "Не
розумем пана", - по-польски бормотал трактирщик. Это было настолько
очевидное вранье, что не вызывало у господ офицеров ничего, кроме смеха.
Сбитая из толстых, потемневших от времени дубовых досок дверь
распахнулась, впустив в помещение порыв сырого ветра пополам с дождем.
Вместе с этими атмосферными явлениями в трактир проникла некая бесформенная
фигура, от макушки до пят укутанная в блестящую попону. С попоны обильно
стекала на пол вода; под нею виднелись густо облепленные рыжей глиной
гусарские сапоги со стальными шпорами. Наверху попона была собрана в
какое-то подобие женского капора, из глубины которого выглядывало красное
обветренное лицо с густыми, залихватски закрученными рыжеватыми усами. Левый
ус по недосмотру хозяина намок и печально обвис, в то время как правый
продолжал воинственно топорщиться, что придавало вошедшему несколько
комичный вид. В правой руке вошедший держал ружье, из чего следовало, что
это караульный.
Прямоугольник дверного проема за его спиной был непроглядно черным. В
темноте редкими искрами засверкали освещенные отблесками пылавшего в камине
огня капли, снаружи доносился несмолкающий плеск дождя, падающего с ночного
неба. Висевшее под потолком трактира дымное облако колыхнулось,
потревоженное сквозняком, и лениво потянулось в открытую дверь. Щурясь на
свету, вошедший обвел помещение заинтересованным взглядом, словно кого-то
высматривая.
- Чего тебе, Синица? - окликнул его сидевший за отдельным столом
пожилой человек в гусарской полковничьей форме. Голова его была обвязана