"Андрей Воронин. Утраченная реликвия" - читать интересную книгу автора

уносил его в сторону Арбата, на зависть гуляющим там провинциалам.
Лев Григорьевич повернул затейливую, сработанную под старину медную
ручку и вошел. Колокольчик над дверью прозвенел привычную мелодию, извещая
персонал о его прибытии. Особой нужды в таком средстве оповещения не было,
ибо прямо у двери стоял подтянутый молодой человек в строгом деловом
костюме и с непроницаемым выражением лица, свойственным, как давно заметил
Лев Григорьевич, всем без исключения охранникам. На лацкане его
темно-серого пиджака белела запаянная в пластик табличка с именем; в левой
руке молодой человек держал портативное переговорное устройство, а под
пиджаком у него, если приглядеться, угадывалась наплечная кобура, в которой
лежал вовсе не газовый пугач.
Охранник вежливо поздоровался с хозяином магазина; продавцы, которых
здесь было четверо, то есть ровно вдвое больше, чем покупателей, также
выразили ему свое почтение. Рассеянно покивав им в ответ, Лев Григорьевич
пересек набитый диковинными предметами торговый зал и отпер дверь своего
кабинета.
- Марина Витальевна, - сказал он своей заместительнице, обернувшись с
порога, - будьте любезны, сделайте так, чтобы меня никто не беспокоил хотя
бы в течение часа. Мне нужно... Словом, я буду занят.
- Хорошо, Лев Григорьевич, - сказала Марина Витальевна, молодящаяся
дама лет сорока восьми, кивая головой в короне золотистых волос, вероятнее
всего крашеных. - Я обо всем позабочусь. Заварить вам чаю?
- Чаем душу не обманешь, - несколько вымученно пошутил Лев
Григорьевич, которому опять пришла на ум мысль о рюмке коньяка. В былые
времена он всегда держал в сейфе бутылочку этого живительного напитка;
честно говоря, она и сейчас там стояла, но теперь коньяк все больше
доставался гостям, а хозяину оставалось только облизываться да вовремя
пополнять запас этой универсальной смазки, незаменимой при совершении
сложных сделок.
Дверь кабинета закрылась за ним с легким щелчком.
Жуковицкий повернул барашек задвижки и, не снимая шляпы, подошел к
своему письменному столу. Стол был дубовый, очень массивный, очень старый и
очень, очень большой. Из-за опущенных жалюзи в кабинете царил приятный
полумрак; полуденное солнце, пробиваясь сквозь поставленные почти
вертикально планки, расчертило стены и пол косыми линиями света и тени. В
этом полосатом сумраке таинственно мерцал зеленый абажур настольной лампы;
начищенные до блеска медные украшения стоявшего в углу старинного сейфа
поблескивали, как детали некоего сложного фантастического механизма из
романа Жюля Верна.
Лев Григорьевич аккуратно поставил портфель на середину стола и только
после этого разделся, убрав пальто и шляпу в старинный платяной шкаф
красного дерева. Шкаф этот у него не раз пытались купить и предлагали,
между прочим, очень недурные деньги, но Лев Григорьевич уже давно достиг
благословенного равновесия между своими желаниями и возможностями, получив
тем самым редкое право вести дела по собственному вкусу: что хотел,
продавал, а что не хотел... Ну а что не хотел, то, соответственно, не
продавал, и уговорить его переменить решение в подобных случаях было, мягко
говоря, затруднительно. Авторитет Жуковицкого был высок и непререкаем,
денег ему хватало, он сам мог выбирать себе клиентуру и никогда, ни при
каких обстоятельствах не брал в руки предметы, происхождение которых