"Андрей Воронин. Утраченная реликвия" - читать интересную книгу автора

без оглядки, но разве я мог упустить такой случай? Да и никто не мог бы,
наверное..."
Внезапно над самым его ухом раздался глухой стук в стекло. Антиквар
вздрогнул так сильно, что наросший на кончике сигареты кривой столбик пепла
сорвался и беззвучно рассыпался в пыль на груди его черного кашемирового
пальто. Повернув голову, Лев Григорьевич со смесью досады и облегчения
увидел буквально в десяти сантиметрах от своего лица, прямо за стеклом,
физиономию соседа по лестничной площадке, который, склонившись и отставив
объемистый зад, обеспокоено заглядывал в салон "Мерседеса". Только сейчас
антиквар вспомнил, что минуту назад рядом с его машиной кто-то
припарковался, и, бросив взгляд направо, увидел там ржавую колымагу соседа,
уже в течение многих лет пытавшуюся сойти за автомобиль.
- Григорьич, привет! - с кретинической жизнерадостностью воскликнул
сосед, дыша в щель опущенного стекла густым луковым запахом. - Ты в
порядке?
- Здравствуй, Артем Иванович, - сказал Жуковицкий, стараясь дышать
через раз. - Спасибо, со мной все в полном порядке.
- Да? - усомнился сосед. - А чего ж ты тогда народ пугаешь? Сидишь
тут, понимаешь, как истукан и даже не шевелишься... Я, понимаешь,
смотрел-смотрел, а потом думаю: нет, думаю, надо подойти, проверить.
Вдруг, понимаешь, человеку плохо...
Слово "понимаешь" он произносил в точности так, как это делал
предыдущий российский президент, и Лев Григорьевич неожиданно подумал, что
сосед, наверное, долго тренировался, добиваясь нужного звучания.
Эта мысль вызвала у него новый приступ раздражения, и именно поэтому
антиквар заставил себя улыбнуться, сверкнув великолепным набором
металлокерамики. Он всегда придерживался мнения, что врагов и
недоброжелателей нужно тщательно выбирать, а не наживать как попало и
потому лишь, что тебе лень лишний раз улыбнуться.
- Спасибо, Артем Иванович, - повторил он и потушил сигарету в
пепельнице. - Все в порядке. Это я так... Устал немножко. Дай, думаю,
посижу, сигаретку выкурю...
- А! - обрадовался сосед. - Ну, раз все в порядке, тогда я пойду,
пожалуй.
Он ушел. Лев Григорьевич еще немного посидел неподвижно, глядя ему
вслед и прислушиваясь к собственным ощущениям. Сердце все еще учащенно
билось, как после быстрого бега, и антиквар подумал, что не коньяк ему,
старому дураку, нужен, а валерьянка - много валерьянки. Вот именно, полный
фужер. Сигарета догорела. Тлела она, как и все импортные сигареты, со
скоростью бикфордова шнура, а удовольствия от нее не было никакого - как
говорится, по усам текло, а в рот не попало. Лев Григорьевич сердито
воткнул окурок в пепельницу, где уже было полным-полно его собратьев, и,
изогнувшись на сиденье, попытался увидеть окна своей квартиры. Это ему
удалось, но легче все равно не стало. Окна были как окна - двенадцатый
этаж, без малого тридцать метров от земли и еще четыре этажа до крыши и
тройные стеклопакеты, которые, кстати, не мешало бы помыть... Что окна?
Если кому-то понадобится, вовсе незачем спускаться с крыши и лезть в окно,
можно войти и через дверь...
Шестнадцатиэтажная башня неряшливой глыбой серого бетона вонзалась в
пронзительно-голубое весеннее небо. С козырьков над подъездами еще капало,