"Андрей Воронин. Двойной удар Слепого (Слепой) " - читать интересную книгу автора

мелкие осколки. В Израиле все оказалось совсем не так, как расписывал
Маринин мужфантазер. И вообще, если бы Марине задать вопрос: предполагала
ли она когда-нибудь, что станет такой, какой стала, то ответ был бы
однозначный: "Нет! Нет!
И нет!" Но никто подобных вопросов Марине задавать не пытался. А сама
она истязать себя философскими рассуждениями не привыкла. Она давным-давно
пришла к выводу, что рассуждения не приносят никакой пользы, что нужно не
рассуждать, а действовать.
Зато ее бывший муж Андрей Газенпуд очень любил порассуждать о смысле
бытия. Еще ему нравилось строить всевозможные грандиозные планы о том, как
он реализует свой великий талант архитектора, как добьется всемирного
признания, его слава станет не меньшей, чем у Корбюзье, и не будет отбоя от
богатых заказчиков.
Поначалу Марина с уважением слушала мужа, потому что считала, что
глупее его, не так образована. Андрей столько знал, был таким одаренным! В
Союзе ей казалось, что все их беды и неудачи происходят лишь из-за того,
что мужу не дают развернуться. Но уже через полгода она сообразила, что
планы мужа и его пути к их осуществлению не совпадают. А ей хотелось, чтобы
мечты воплощались в жизнь, ей, в конце концов, просто хотелось нормальной
жизни, а не витания в облаках!..
Помыкавшись с Андреем Газенпудом по Израилю где-то около года, Марина
поняла: дальше так жить нельзя. И хладнокровно бросила Газенпуда, оставив
мужа наедине с его талантами, грезами и фантастическими проектами. А сама
занялась своей судьбой. Предпосылки к успеху у нее имелись: Марина была
умна, решительна, предприимчива и небесталанна. Она покидала Россию в
звании мастера спорта по пулевой стрельбе. Глядя на эту хрупкую девушку,
трудно было представить, что винтовку в руках она держит столь же уверенно,
как кисточку для макияжа. На соревнованиях в Союзе она, почти не целясь,
виртуозно поражала мишени, набирая победные очки. Кроме пулевой стрельбы, у
Марины было еще одно увлечение - она страстно любила деньги.
Сейчас, сидя во дворе своего дома и созерцая лазурную воду бассейна,
Марина с содроганием вспоминала Израиль. Ведь именно там началась ее
нынешняя карьера, именно оттуда ей пришлось убежать, застрелив одного
видного политического деятеля. Это было ее первое заказное убийство.
Заплатили за него до обидного мало, а риск погибнуть был невероятным. Она
действовала одна, без прикрытия. Заказчик, как Сорокина теперь понимала,
рассчитывал на то, что ее убьют телохранители политика или полиция. Лишь
благосклонность судьбы да заказчик, перепуганный тем, что Сорокина осталась
жива и, значит, может заговорить перед журналистами, помогли Марине бежать
из страны и укрыться в безопасном месте, хотя уйти от агентов "Моссада"
было довольно сложно.
За первым заказом был второй, третий.., девятый... одиннадцатый...
Иногда по ночам Сорокина, несмотря на то, что не жаловалась на нервы,
подолгу не могла уснуть. Перед глазами вставали лица, иногда затылки ее
жертв, правда, все это она видела сквозь окуляр оптического прицела, сквозь
тонкие, похожие па паутинки, нити перекрестия. У Марины даже сложилась
поговорка, специфическая и страшная. Когда она смотрела на свою очередную
жертву через прицел, она мысленно произносила: "А сейчас я на тебе,
дорогой, поставлю крест". Эта фраза стала ритуальной, казалось, она
приносит успех, почти каждый Маринин выстрел для жертвы был роковым.