"Андрей Воронин. Отражение удара ("Инструктор ГРУ") " - читать интересную книгу автора

Подступившая к горлу злоба ушла так же внезапно, как возникла. Не
ощущая ничего, кроме тупой апатии, Сергей Дмитриевич стал осторожно
намыливать пострадавший бок. "Маньяк, - думал он, безучастно возя мочалкой
по основательно заросшему жирком телу. - Это я - маньяк? Неужели все это
относится ко мне? Господи, этого же просто не может быть! Я же мухи не
обижу, всем известно!"
Он ополоснулся под душем и пошел завтракать. Кусок не лез в горло, в
животе противно бурлило.
- Не могу, - сказал он, отодвигая тарелку. - Извини, тошнит.
Жена вздохнула и, вынув из холодильника, поставила перед ним загодя
заготовленную кружку огуречного рассола.
- Водки на опохмелку у меня нет, - суховато сказала она. - Чем
богаты, тем и рады.
- Спасибо.
Заискивающе поглядывая на жену, Шинкарев осушил кружку и сразу
почувствовал себя лучше. Он обратил внимание на то, что ведет себя так,
будто с ним не случилось ничего более серьезного, чем безобразная пьянка,
и мысленно пожал плечами: а как еще ему себя вести? Несмотря на
многочисленные свидетельства ночных похождений, переварить мысль о том,
что все эти убийства, нападения и хулиганские выходки являются делом его
рук, было совсем не просто. Через силу запихивая в себя бутерброд и
запивая растворимым кофе, по вкусу напоминавшим отвар каменного угля,
Сергей Дмитриевич придирчиво проинспектировал себя изнутри. Это оказалось
нелегким делом: голова была словно ватой набита, и мысли увязали в этой
вате, путались в ней, глохли, как крики в тумане, но Шинкарев не сдавался.
Ему почему-то казалось важным разобраться с этим делом раз и навсегда,
прийти к какому-то компромиссу и жить дальше, сохраняя хотя бы видимость
согласия с самим собой.
Он искал и не находил в себе признаков безумия и кровожадности. При
мысли о чужой крови его по-прежнему мутило, крови он боялся всегда и
всякий раз болезненно морщился и отворачивался, когда какой-нибудь
работяга из его бригады демонстрировал ободранный о ржавое железо палец,
чтобы мастер своими глазами убедился в наличии производственной травмы.
При взгляде на чужие увечья у Шинкарева подводило живот, мошонка
становилась маленькой и твердой, как два холодных камешка в мешочке из
толстой резины, а в самом интимном месте организма возникало болезненное
ощущение, словно по нему щелкнули ногтем.
В голову Сергею Дмитриевичу снова пришла странная, почти
потусторонняя мысль о кровожадной твари, притаившейся на задворках его
сознания. Мысль эта не вызвала в нем никакого отклика: она была слишком
надуманной, пригодной скорее для кинотриллера или для покетбука в пестрой
обложке. Пожалуй, она исходила именно оттуда: Сергей Дмитриевич, хоть и не
был поклонником этого литературного жанра (он вообще не любил читать,
ограничиваясь, как правило, газетами), мог, не сходя с места, перечислить
парочку книг и не менее трех фильмов, в которых описывались подобные
явления. Все это была белиберда, высосанная из пальца. Тем более дикой
казалась на этом фоне сложившаяся ситуация.
"Получается, что я проживаю одновременно две жизни, - почти
безразлично подумал Шинкарев, тупо жуя и глядя остановившимся взглядом на
продолжавшую что-то оживленно рассказывать жену. - В одной из них я -