"Андрей Воронин. Отражение удара ("Инструктор ГРУ") " - читать интересную книгу автора

прикрываясь плечом от сержанта, словно тот мог с расстояния в десять
метров углядеть болтавшийся в сумочке вместе со всякой женской мелочью
газовый баллончик - полной уверенности в том, что она имеет право носить
при себе это, с позволения сказать, оружие, у нее не было. Она вечно
путалась в том, что законно, а что нет, утешаясь лишь тем, что игра на
скрипке, по крайней мере, наверняка не считалась в России уголовно
наказуемым деянием.
С привычной опаской миновав турникет, она торопливо сбежала по
ступенькам эскалатора. На перроне маялось человек двадцать таких же, как
она, ночных путешественников, а это значило, что поезда еще не было.
Она вздохнула с облегчением: раз так, она доберется до дома без
приключений и совершенно излишних в ее положении материальных расходов.
Поезд подошел минут через пять. Он был полупустой и тоже какой-то
усталый, словно торопился поскорее закончить смену и отправиться в депо,
чтобы там, на запасных путях, вполглаза покемарить до рассвета, которого
он не увидит. Ей вдруг стало интересно: как долго служат поезда метро и
часто ли им удается увидеть небо. В сущности, подумалось ей, у них очень
незавидная доля: всю жизнь с грохотом и воем носиться по темным туннелям,
никогда не видя никакого света, кроме электрического. Наверное, подумала
она, поезда метро страшно завидуют тем счастливчикам, которым доводится
пересекать реку по Метромосту или проезжать через Измайловский парк. Сидя
на обтянутой рыжим дерматином скамейке и разглядывая в стекле напротив
отражение, она представила себе, каково это быть поездом метро, и решила,
что быть скрипачкой в казино все-таки лучше. Это, конечно, тоже не самая
яркая из возможных судеб, но все-таки...
Увлекшись фантазиями, она едва не проехала нужную станцию и выскочила
из вагона в последний момент, когда металлический магнитофонный баритон
предупреждал пассажиров о том, что двери закрываются.
Футляр, конечно же, не замедлил зацепиться за дверной преем и с
отчетливым глухим стуком ударил по голени.
Это было так больно, что она невольно заойкала и принялась тереть
ушибленное место, борясь с навернувшимися на глаза слезами. Ну что же это
такое, в самом деле! Такой был чудесный вечер, и на тебе...
Она вдруг вспомнила, что предстоит еще один бросок по темным
переулкам и дворам, и отступившая было тревога снова навалилась. Чувство
опасности было таким сильным, что она забыла о боли. Да что же это в конце
концов? Она сотни раз проделывала путь от метро до своего дома в полной
темноте, и всегда было страшно, но никогда до сегодняшней ночи страх не
был таким сильным.
- Пить надо меньше, - с нарочитой грубостью произнесла она. Голос
прозвучал жалко, словно она молила о пощаде - грубость всегда давалась ей
с огромным трудом, а сейчас и подавно.
Она огляделась по сторонам, почти решившись впервые в жизни наплевать
на свою застенчивость и попросить какого-нибудь мужчину поинтеллигентнее
проводить ее до дома. Обнаружилось, что, пока она терла ушибленную ногу,
станция метро опустела и стала похожа на потайной зал вроде того, что так
здорово описал Грин в "Золотой цепи". Вздохнув, девушка заторопилась к
выходу: страхи страхами, а домой можно было попасть только одним способом
- поочередно переставляя ноги в промокших туфельках.
Когда она вышла из метро, дождь уже превратился в настоящий ливень.