"Андрей Воронин. Отражение удара ("Инструктор ГРУ") " - читать интересную книгу автора

губах выступила слюна. Он не мог пошевелить даже пальцем, и только под
черепом шла лихорадочная суетливая возня. Мысли толкались, налезали друг
на друга, а потом вдруг разбегались в стороны, как капли воды по
раскаленной сковороде.
"Да, ночка у меня была еще та. А ведь не видать мне ни тюрьмы, ни
сумасшедшего дома, - понял он вдруг. - Менты меня просто пристрелят, как
бешеного пса, а в отчете напишут, что я оказал сопротивление при аресте.
Поделом, не спорю, но от этого не легче. Хотя, чем так жить..."
Он снова, в который уже раз, подумал о самоубийстве, но только
вскользь, отлично понимая, что у него никогда не хватит мужества на
последний шаг. Он знал, почему люди порой кончают с собой, но никак не мог
взять в толк, как они это делают. Как можно спрыгнуть с двенадцатого этажа
или пустить пулю в лоб? Как можно сидеть в теплой ванне и пилить вены,
точно зная, что после этого обязательно умрешь? Ну, скажите на милость,
КАК? Пусть уж лучше это сделают другие.
И лучше, если произойдет это ночью, когда власть над телом берет
полоумный двойник. Вот его пусть и убивают выстрелом в затылок, а он,
Сергей Дмитриевич, просто ляжет вечером спать и не проснется. То-то жена
удивится... Или не удивится?
Ладно, решил он, приходя в себя. Что будет, то будет, а торопить
собственный конец ни к чему. Ну, что тут у нас?
Он осторожно, чтобы не брякнуть, положил топор на плащ-накидку и
посмотрел на руки. Ладони были в крови. Шинкарева затошнило, но только
чуть-чуть, и сразу же отпустило.
Вот с этого и начнем, решил он, снова беря топор и направляясь в
ванную. Свет он включил локтем, чтобы не запачкать кровью выключатель.
Он тщательно отмыл топор и руки, а потом и ванну, забрызганную
розовым. Ему подумалось, что надо было мыть топор в раковине - вряд ли он
теперь сможет мыться в этой ванне. "Сможешь, - сказал он себе. - Сможешь,
как миленький".
Топор он положил назад в инструментальный ящик, решив как-нибудь
потом, когда все более или менее уляжется, отнести его на работу и отдать
заточнику столярного участка, чтобы тот привел в порядок поврежденное
лезвие. Заточник был мастером своего дела, и топор, побывав в его руках,
становился острым, как бритва. Шинкарев представил, на что похожа сейчас
его жертва, и содрогнулся от пугливого отвращения. "Нет уж, - подумал он,
- лучше все-таки ничего не помнить. Спокойнее как-то".
Теперь надо было решить, что делать с плащ-накидкой. Район был
старый, о мусоропроводах здесь знали только понаслышке, а хранить
испачканную кровью хламиду дома опасно - на нее могла случайно наткнуться
жена. Устраивать постирушки Сергею Дмитриевичу было уже некогда, да и где
такую здоровенную сушить? Покопавшись в шкафу, он осторожно выволок из-под
груды хлама старые гантели, с помощью которых когда-то мечтал сделать себе
мышцы. Гантели были ржавые, но веса от этого не потеряли. Одну он затолкал
на место, а вторую туго обернул плащ-накидкой. Образовавшийся увесистый
ком Сергей Дмитриевич затолкал в пакет с прочными пластмассовыми ручками.
Дело было, можно сказать, сделано. Накидка отправится вслед за
наручниками.., кстати, откуда они все-таки взялись, эти наручники? Теперь,
узнав о себе побольше, Шинкарев почти не сомневался, что снял их с
мертвого милиционера. Тогда где, интересно, пистолет? Не мог же он, забрав