"Андрей Воронин. Инструктор над законом ("Инструктор ГРУ") " - читать интересную книгу автора

удачную идею, подумав мимоходом, что даже и от полковников иногда бывает
какая-то польза.
У Пигулевского он со вкусом выпил чайку из антикварной чашки
китайского фарфора, рассказал дару новых анекдотов, снова попил чайку,
затеял и с позором проиграл горячий спор по поводу датировки одной редкой
инкунабулы, добытой где-то неутомимым Маратом Ивановичем, понаблюдал, как
тот раздувается от тихой гордости (спор был затеян и проигран
исключительно для того, чтобы доставить старику удовольствие), и между
делом сообщил, что покидает столицу недельки на две, а то и на месячишко.
Старик заметно огорчился, и Иллариону пришлось пообещать ему порыскать по
окрестным деревням в поисках антиквариата, после чего Марат Иванович
несколько взбодрился, окрыленный, как видно, открывшимися перспективами.
Выслушав несколько весьма специфичных баек и получив с десяток
полезных советов, касающихся предстоящих каникул, Илларион распрощался со
стариком и отправился к себе на Малую Грузинскую. Домой он, впрочем, попал
не сразу. Заскочив по дороге в пару магазинов, он без труда приобрел
десять бутылок водки, предназначенных в дар веселому егерю, и с некоторым
удивлением обнаружил, что раздобыть питерский "Беломор" не так-то просто.
На это понадобилось два часа и несколько литров бензина. Но в конце концов
искомый продукт был обнаружен в табачном киоске недалеко от ЦУМа и
водворен на заднее сиденье "лендровера", превратившееся за это время в
продуктовый склад.
Здесь были консервы, спички, сигареты и множество мелочей, отсутствие
которых в путешествии порой воспринимается как катастрофа. При всей своей
неприхотливости Илларион на этот раз решил отдохнуть с комфортом,
уподобившись богатому туристу, который, направляясь в дикие места, берет с
собой тонну туалетной бумаги и вагон консервированной ветчины. Впрочем, у
него было подозрение, что все эти богатства, скорее всего, тоже перейдут в
собственность гостеприимного егеря - сам он не испытывал во всем этом ни
малейшей нужды и вряд ли был способен в течение хоть сколько-нибудь
длительного срока изнурять свой организм подобными излишествами.
Вернувшись, наконец, домой, он тщательно проверил и упаковал удочки,
не переставая посмеиваться над собой. Он уже сгорал от нетерпения и готов.
был тронуться в путь хоть сию минуту. Удерживала его только необходимость
дождаться Мещерякова с ружьем, патронами и координатами райского уголка, в
котором обитал мифический егерь. Тот представлялся Иллариону этаким
буколическим субъектом в фуражке с дубовыми листьями, болотных сапогах и с
застрявшей сосновой хвоей в дремучей бороде.
Дожидаясь Мещерякова, он мимоходом вспомнил, что Андрей во время
разговора был чем-то сильно озабочен. Впрочем, в этом не было ничего
удивительного, если принять во внимание его должность и предстоящее
совещание у генерала Федотова. Похоже, решил Илларион, что полковник
морально готовил себя к большому и шершавому фитилю.
Поводов для разноса, как всегда, могло быть множество, тем более что
с распадом Союза хлопот у ГРУ стало намного больше.
Илларион выбрал пару ножей, которые собирался взять с собой,
задумчиво покрутил в руках свой бельгийский револьвер и решительно бросил
его в ящик стола. В лесу ему револьвер не понадобится, а жуткие истории
про беспредел на дорогах его мало трогали. Во-первых, он считал
большинство из них беспардонным враньем, распространяемым дураками,