"Андрей Воронин. Последний аргумент закона (Инструктор спецназа ГРУ)" - читать интересную книгу автора

подъезд к длиннющему сараю, пробивалась трава. Под деревьями старого сада
уютно чувствовали себя крапива, полынь и прочие растения, которые
нормальные люди иначе, как сорняками, не называют. По углам дома под
короткими водосточными трубами стояли деревянные бочки с водой, в которых
отражалось высокое городское небо.
Феликс точно так же, как и Илларион, избегал бурного проявления
чувств, особенно, если это касалось встречи двух мужчин. Несмотря на то,
что они не виделись два года, всего лишь обменялись рукопожатием, правда,
крепким и продолжительным.
- Не стану врать, Феликс, я не скажу, что ты совсем не изменился.
- А вот тебе это удается, Илларион, - бывший спецназовец, а теперь
мастер по реставрации автомобилей тряхнул головой.
Забродов отступил на пару шагов и с ног до головы осмотрел друга.
- Странное дело, - проговорил он, - в американском джинсовом
комбинезоне, в клетчатой рубашке и с ковбойским платочком на шее ты
почему-то все равно смахиваешь на средневекового русского мастерового.
Феликс усмехнулся, не зная, воспринимать сказанное как похвалу или же
как дружескую издевку:
- Это потому, Илларион, что профессия не знает национальности.
Рабочая одежда должна быть удобной - это единственное правило. Поэтому,
думаю, и русский мастеровой, и итальянский, и китайский в средние века
выглядели одинаково.
- Да, - рассмеялся Забродов, - в самом деле, гайка - она
национальности не имеет.
- С твоей машиной придется повозиться, - немного помрачнев, произнес
Феликс.
- Ты еще капота не открывал.
- Я слышал, как ты по улице ехал и переключался, во двор въезжая.
- Тебе этого хватило? - засомневался Илларион.
- Хороший доктор иногда по одним глазам пациента ставит диагноз.
- Жить будет? - в тон Феликсу спросил Забродов. Он по-прежнему
относился к своему автомобилю как к живому существу и в этом находил
единомышленника в лице Феликса.
- У каждой машины есть душа, - проговорил тот, кладя руку на капот.
Он сделал это так, как делают взрослые, кладя ладонь на лоб ребенку,
чтобы проверить, нет ли температуры.
- Пусть остынет немного, а мы посидим. Только сейчас Забродов увидел,
что под старыми, давно одичавшими яблонями, среди сорняков стоит вкопанный
в землю стол, надежный, сделанный больше чем на одну человеческую жизнь.
Четыре стальные трубы, на них лежал щит из дубовых досок в ладонь
толщиной. Доски были свежеструганные. С одной стороны от стола растянулся
старый сетчатый гамак, с другой стороны стояла железная двуспальная
кровать с матрасом, обтянутым брезентом. Брезент давно выгорел на солнце,
его грязноватая в разводы белизна вполне могла сравниться с белизной
гимнастерки солдата, уходящего на дембель.
- Садись, - предложил Феликс, указывая Забродову на кровать. - Если
не удобно, возьми подушку.
Сам он устроился на гамаке и, запустив руку под обширный стол,
вытащил четыре бутылки пива, холодные, покрытые конденсатом.
- Угощайся, - без всякого усилия Феликс содрал жестяные пробки