"Владимир Воробьев. Полярная грань республики " - читать интересную книгу автора

надо было напрягать все силы, чтобы заставить себя подниматься с кедрача и
шагать, шагать на север. Пока стояла штилевая погода, лед в бухте держался.
А стало быть, имел смысл и весь его путь. И он гнал прочь предательские
мысли, что всё напрасно, что ему не дойти.
Ненадежный лед не даст возможности попасть с моря на берег. И даже если
караван уже на месте, заморский купец всё ещё кружит возле бухты. Ему нужен
крепкий шторм, чтобы, как в кипятке, закрутились льдины, круша и ломая друг
дружку. А течением их выносило бы в открытое море.
Но погода держалась. И ненадежный лед был надежной защитой земли. И
надо было торопиться.
Ведь он пока ещё может идти. А значит, не сдался. И там, в отряде, не
должны презирать его.
Да. Его провели. Но он и теперь не знает, как следовало поступить.
Не кинуться в погоню он не мог. Заставить силой ехать с ним других, - а
где гарантия, что его не бросили бы одного, а то ещё хуже - привезли и
подали бы Инылу, как на блюдечке.
Высокие и чистые слова о том, что надо было перетянуть на свою сторону
бедняков, тут не годились. Что они видели от Советской власти, чтоб поверить
в неё, убедиться, что при ней живется лучше, чем прежде? Ведь не сказали же
ему охотники о приходе шхуны. Значит, не верили в него, считали, что Иныл
сильнее.
Но заметили уполномоченному, что обещанный пароход с товарами ещё
неизвестно когда придет. А припасы им нужны сегодня. А если шхуна - значит,
будет торг, будут товары, будет спирт, всё будет.
И Воркунов понял их - охотникам нужно сегодня иметь хоть какой-то
припас, чтобы обеспечить существование на зиму...

Сергей Воркунов шёл и шёл. О чём только он не передумал. Забывался,
вспоминая прежнюю жизнь. Оказывается, столько в ней было всякого...
Вот где-то - он не помнил теперь где - в просторной избе играла
красноармейская гармошка. Жаркие танцы с местными девчатами. Эх, на тройке с
бубенцами бы, да под венец!
Но война разорила этот край. И не стало свадеб, потому что не стало
женихов. Одни воюют. Для других уже всё кончилось.
Но вот занесло военной волной красноармейский отряд. И девчата
принарядились. И уже пробуют на бойцах свои опасные взгляды. И вот уже
какой-нибудь хват в широченных галифе нашептывает девушке ласковые слова. А
потом стоит у калитки, прикрывает от холода дивчину полой длинной
кавалерийской шинели. И согревают их эти разговоры, по которым так
истосковались сердца.
Про иную девушку шепчут доброхоты, из деревенских же, что она-де с
белыми полечку отплясывала в этом же самом доме. Что ж, девушка - не травка,
не вырастет без славки. А белые - что они - такие же, как красные, в
большинстве своём, просто не туда затесались. Им бы пахать да сеять, жен
ласкать да детей растить, а они через всю страну с винтовками таскаются...
Ах, кабы не война, никуда отсюда бы не тронулся. Но утром поет рожок, и
уходит, уходит отряд. И кто-то не дойдет до следующего ночлега. И может, тот
же парень в широченных галифе упадет с простреленным сердцем, так и не
испытав чувства первой любви.
Много передумал Сергей на своем долгом пути к бухте. И словно прозрел.