"Константин Воробьев. Это мы, господи!.." - читать интересную книгу автора

давали засиживаться, толкались, смешивались, исчезали и моментально роились
вновь.
"Я буду лежать мертвый, а они прикурят... А где политрук Гриша?.. Целых
шесть годов не видел мать!.. Это одиннадцатая? Нет, тринадцатая... если
переступлю - жив..."
- Нах линкс! {Налево!}
Сергей завернул за выступ огромной печи. Откуда-то из глубины кромешной
тьмы слышались голоса, стоны, ругань.
"Наши?" - удивился Сергей. И сейчас же поймал себя на мысли, что он
обрадован, как мальчишка, не тем, что услышал родную речь, а потому, что уже
знал: остался жив, что сегодня его не застрелят эти два немца...
Привыкнув, глаза различили груду тел на цементном полу. Места было
много, но холод жал людей в кучу, и каждый стремился залезть в середину.
Только тяжелораненые поодиночке лежали в разных местах котельной,
бесформенными бугорками высясь в полутьме.
- Гра-а-ждане-е-е! Ми-и-лаи-и... не дайте-е по-мере-е-еть!.. О-о-й,
о-о-ох, а-а-ай!-тягуче жаловался кто-то, голосом, полным смертельной тоски.
- Това-а-рищи-и! О-ох, дороги-ия-а... один глоточек воды-и... хоть
ка-а-пельку-у... роди-и-имаи-и!
- Прими, говорят тебе, ноги, сволочь, ну!
- Эй, кому сухарь за закурку?..
- ...и до одного посек, значит... вот вдвоем мы только и того... без
рук... попали к "ему"...
- Хто взял тут палатку?
- В кровь исуса мать!..
- Земляк, оставь разок потянуть, а?
Разнородные звуки рождались и безответно умирали под мрачными сводами
подвала, наполняя сырой вонючий воздух нестройным, неумолчным гамом.
Сергей, постояв еще минуту, медленно направился к груде угля и,
аккуратно подстелив полу шинели, сел на большой кусок антрацита. Волнение
первых минут как-то незаметно улеглось. На смену явилось широкое и тупое
чувство равнодушия ко всему да голодное посасывание под ложечкой. В кармане
галифе Сергей нащупал крошки махорки и, осторожно стряхнув его содержимое в
руку, завернул толстую неуклюжую цигарку.
"Ну-с, товарищ Костров, давайте приобщаться к новой жизни!" - с
грустной иронией подумал он, глубоко затягиваясь терпким дымом. Но
сосредоточиться не удавалось. Разрозненные, одинокие осколки мыслей
скользили в памяти и, легко совершив круг, задерживались, преграждаемые
одной и неотвязной мыслью: почему он, Сергей, бравировавший на фронте своей
невозмутимостью под минами немцев, никогда не думавший о возможности смерти,
сегодня вдруг так остро испугался за свою жизнь? Да еще в каком состоянии!
Пленный... когда желанным исходом всего, казалось бы, должна явиться
смерть... Не все ли равно, какая смерть, каким руслом она ворвется в душу,
мозг, сердце... Смерть есть смерть!
"Значит, просто струсил?!"
В памяти отчетливо встал недавний фронтовой случай. Рота Сергея
занимала богатую деревню недалеко от Клина. Знали, что впереди, в небольшом
леске, засели немецкие автоматчики, готовя наступление. Им организовывали
встречу. Подходы к деревне были густо заминированы, десять дээсовских
пулеметов притаились на небольшой поляне, вероятном месте атаки. Ждали.