"Андрей Воронин, Максим Гарин. Пощады не будет никому ("Муму") " - читать интересную книгу автора

лишь приблизилась к нему из-за денег, которыми он сейчас располагал.
Дорогин мягко высвободил ладонь, допил кофе и, уже встав из-за стола,
дожевал бутерброд. Затем размашисто написал на листе бумаги:
"Вернусь часа через два-три".
- Ты куда? - естественно, вопрос Тамары остался без ответа.
Дорогин зашел в кладовку и вытащил из-за картонных коробок из-под
аппаратуры лыжи, как-то купленные по случаю доктором Рычаговым и ни разу им
не надетые.
Широкие, предназначенные для спуска с гор, яркие пластиковые ботинки с
мягким наполнением были укреплены в зажимах.
В углу кладовки стояли и лыжные палки, явно не от этой пары, старые,
еще бамбуковые, с кожаными ремешками и деревянными колечками. Дорогин уже
давно к ним присматривался, но никак не получалось выбраться в лес. То
наступала оттепель, то не находилось свободного времени.
Он набросил стеганую куртку на плечи и вышел во двор. Тамара успела
увидеть в окно только то, как Дорогин захлопывал калитку.
"Куда его понесло? Зачем я привязалась с расспросами?" - она злилась за
себя за то, что совершила за завтраком, сама не зная зачем.
В Дорогине для нее всегда оставалась какая-то тайна, недосказанность.
Она чувствовала, как с каждым днем возрастает влияние глухонемого Муму на
доктора Рычагова, и не могла подыскать этому объяснение.
Широкие горные лыжи скользили, почти не проваливаясь в снег. Дорогин не
мог припомнить, когда в последний раз стоял на лыжах, и лишь доехав до-леса,
вспомнил. Да, это было в последний год перед тем, как погибли его жена и
дети.
"Нет, не погибли, их убили Бирюковский, Мерзлов, Чекан, Винт и Митяй, а
потом меня добил продажный Прошкин, - зло прищурил глаза Сергей,
всматриваясь в приближавшийся к нему полусумрак, затаившийся под низкими
ветвями елей. - Троих из вас уже нет, а Бог мне оставил жизнь, хоть я тоже
должен был умереть. Значит, он сделал это не зря, значит, он хочет, чтобы я
отомстил до конца. Всем вам. Иначе зачем тогда жить?"
Пригнувшись, Дорогин нырнул под низкие ветви.
С потревоженных деревьев крупными хлопьями посыпался снег. Сергей
остановился, запрокинул лицо, подставляя его снежинкам. Те мягко ложились и
тут же таяли. Он ловил их, кристально чистые, губами, словно те могли
утолить жажду.
"Странное ощущение, - думал Дорогин, - мне кажется, будто никакая
напасть не может взять меня, пока я не отомстил. Я словно бы стал
бессмертным на время.
Я знаю, когда-нибудь пробьет час, и заклятье, довлеющее надо мной,
вновь станет бессильным. Кем буду я тогда? Простым человеком, простым
смертным, никому не нужным", - подумал Сергей.
Свежий морозный воздух, казалось, разрывал легкие, с каждым вздохом его
хотелось набрать все больше и больше. Чувство свободы переполняло его, горло
сдавил спазм. Ему уже надоело разговаривать шепотом, притворяться
глухонемым, делать вид, что он ничего не помнит из своего прошлого.
И даже не успев еще подумать, не успев еще пожелать, Дорогин крикнул
так громко, что его хриплый голос, давно не слышанный им самим, эхом
раскатился по всему лесу:
- Я жив, слышите? Я жив!