"Андрей Воронин, Максим Гарин. Пощады не будет никому ("Муму") " - читать интересную книгу автора

Себя Пантелеич не обделил, налил ровно до краев - так, что еще бы одна
капля, и водка полилась бы через край.
- Сто грамм - это не выпивка, так, баловство, - Пантелеич запрокинул
голову, открыл рот и не выпил, а сперва влил водку, а затем сглотнул.
Зашуршал бумагой, ломая бутерброд. - Вот не могу я на тебя смотреть, Муму, -
подобрел лицом Пантелеич, - как ты водку можешь мелкими глотками пить? Ее
сразу, залпом глотать надо. Не научили тебя, что ли, мамка с папкой.
Привстав с табуретки, старик качнул рукой ситцевую занавеску на
маленьком окне, за которым уже брезжил рассвет, по-гусиному вытянул шею и
посмотрел на оживший дом.
- Не спят уже. Снова небось к нему эта, ассистентка, приехала.
Дорогин сделал вид, что не понимает, и вопросительно посмотрел на
Пантелеича, мол, что такое он говорит.
Старик задумался, как бы ему изобразить жестами Тамару и сделать это не
оскорбительно для женщины.
Тамару он любил чисто по-отцовски, хотя наверняка бы не одобрил, если
бы его дочь жила с кем-то без записи в паспорте. Но для городских у
Пантелеича существовали собственные мерки, которыми нельзя было мерить
деревенских. Лишь один Муму оставался для него загадкой: в чем-то прост, как
деревенский, и в чем-то сложен и непонятен, как городские. Работает лихо, а
пьет мелкими глотками, хлеб режет тонко...
Наконец он сообразил и сперва указал заскорузлым пальцем на дом, а
затем оттопырил двумя руками на груди свитер.
- Да, она там?
Муму кивнул.
- Красивая баба, - вздохнул Пантелеич, - только тонкая какая-то,
взяться не за что, - и он немного смутившись, улыбнулся, понимая, что ни по
возрасту, ни по своему положению для Тамары не подходит. - Эх, - вздохнул
он, - хороший человек Рычагов! Ему бы еще, жену хорошую. Тамара, она,
конечно, так, но в то же время и нет, - не сумел прояснить свою мысль
старик, затем махнул рукой. - Эх, все равно ты ни хрена не слышишь, да и
сказать не можешь. Пойду я, а то еще Геннадий Федорович подумает, будто я за
деньгами приходил, - Пантелеич выглянул за дверь и, опасливо косясь на дом,
увязая в снегу, подался к забору.
Довольно ловко для своего возраста он перебрался через него, и вскоре
его черный силуэт уже замаячил на дороге, расчищенной грейдером.
Те пару глотков водки, которые проглотил Дорогин, пошли ему на пользу,
появился аппетит. У дома он нос к носу столкнулся с доктором Рычаговым. Тот
вышел на крыльцо отдохнувший, свежевыбритый, еще пахнущий дорогим
одеколоном. Одет он был в джинсы и свитер, стоял, держа на правой ладони
блюдечко с кофейной чашкой, и курил. Была такая манера у доктора Рычагова -
выходить по утрам на свежий воздух и курить.
- Привет, - Рычагов подмигнул Дорогину и тихо добавил:
- Сегодня у меня дел много в клинике, немцы приезжают, "гуманитарку"
привезли, придется с ними вечером в ресторан идти.
- Понятно, - шепотом ответил Дорогин.
- Все еще не могу привыкнуть к тому, что, благодаря тебе, богат, -
усмехнулся Рычагов, отпивая такой маленький глоток кофе, будто в чашечку
было налито крепкое спиртное.
- К этому никогда не привыкнешь.