"Курт Воннегут. Рецидивист (или "Тюремная пташка") (роман)" - читать интересную книгу автора

умирая, он все говорил: жаль, что горшечником ему стать не
довелось, сидел бы дни напролет да глину пальцами мял.
Я об этих его настроениях жалел - у него ведь такое хорошее
образование было. Мне казалось, знания свои, свое умение он
просто выбросил за ненадобностью - ну, как солдаты ружье и ранец
выбрасывают, когда отступление.
А вот другим это в нем нравилось. Его в городе вообще очень
любили, особенно руки его, на удивление талантливые. И еще он
всегда был такой простодушный, обходительный такой. Любой
мастер-ремесленник для него просто святой, хоть на самом-то деле
среди них много попадалось озлобленных и глупых.
Кстати, дядя Алекс руками ничего не умел делать. И мать моя
тоже. Даже завтрак приготовить не могла. Или пришить пуговицу.
Зато Пауэрс Хэпгуд умел копать уголек. Этим и занимался после
Гарварда: его однокашники кто по отцовским фирмам устроились,
кто в маклерских конторах, банках там и так далее, а Пауэрс
уголек копал. Потому как думал, что настоящий друг рабочих сам
должен быть рабочим, причем настоящим.
В общем, должен сказать, что отец, когда я его узнал как
следует, то есть когда сам стал более или менее взрослым, был
славный человек, только от жизни он совсем отстранился. А мать
уже капитулировала и больше не значилась в нашем семейном
расписании. И в принципе, с самого начала меня сопровождала
атмосфера неудачи. И стойкие ветераны вроде Пауэрса Хэпгуда
меня, в общем, всегда восхищали, а также и другие, из тех, кому
все еще ужасно хотелось в точности узнать, что же это такое
вокруг происходит, и кому все еще не занимать было проектов,
каким бы образом уцепить за хвост удачу, когда неудача уже
вцепилась зубьями удаче в хвост. "Раз намереваюсь и дальше жить,
- думал я, - лучше вот с таких пример брать".

x x x

Однажды захотелось мне написать рассказ про то, как мы с
отцом на небесах встретились. С такого эпизода, кстати,
начиналась эта книжка в одном из первых вариантов. В рассказе,
надеялся я, выйдет так, что я ему самый настоящий друг. Только
все в этом рассказе пошло вкривь да вкось, как часто бывает,
если описываешь людей, которых хорошо знал. Там, на небесах -
разве нет?- каждый может для себя выбрать какой хочет возраст,
если только до этих лет на земле дожил. Допустим, Джон
Д.Рокфеллер, который "Стэндард ойл" основал, может хоть
мальчиком быть, хоть стариком - девяносто восемь ему. И царь
Тутанхамон тоже, но чтобы не старше девятнадцати оказался, и так
далее. Как автор рассказа я расстроился из-за того, что мой отец
решил на небесах быть девятилетним.
Я-то захотел, чтобы мне сорок четыре было - мужчина
почтенный, но вполне еще привлекательный по части секса. Из-за
отца я расстроился, потом растерялся, потом рассердился. В
девять лет он был прямо обезьяна какая-то, вроде лемура, что ли,