"Курт Воннегут. Рецидивист (или "Тюремная пташка") (роман)" - читать интересную книгу авторабыло так погано, а будущее и представить себе страшно. До того
много врагов у меня всюду, не уверен, что хоть барменом удастся где пристроиться. Похоже, думаю, так вот мне и суждено до лохмотьев обноситься да грязью зарасти, денег-то ни единого шанса нет подзаработать. И кончится тем, рассуждал я, что по каким-нибудь придется сшиваться заплеванным кабакам да сивухой накачиваться, чтоб не замерзнуть, хотя мне ведь никогда пить не нравилось. А всего хуже, думаю, если я вдруг где-нибудь в Бауэри* прямо на тротуаре засну, и наткнутся на меня, спящего, подростки эти - там всякой шпаны полно, а грязные старики очень их раздражают, - ну, из канистры и плеснут. Вымажут всего бензином, а потом разбудят: вставай, дедушка. А уж самое-то жуткое, думаю, как глаза от пламени лопаться будут. /* Район нью-йоркских трущоб./ Теперь понятно, почему я старался ни о чем не думать? Только мне плохо это удавалось - так, отвлечешься на минутку, и все. Сижу себе на койке, и еще хорошо, если хоть малость удается успокоиться, про что-нибудь такое поразмышлять, что мне не страшно, - про дело Сакко и Ванцетти, допустим, или про Бойню на Кайахоге, про то, как мы со стариком Александром Гамильтоном Маккоуном в шахматы играли, и прочее такое. Если и удавалось так сделать, чтобы совсем была пустая эта в башку лезет, какой-то незнакомый голос орет во всю мочь, каждое словечко слышно, а я - хлоп! хлоп! хлоп! Слова, между прочим, жутко грубыми мне показались, когда я эту песню первый раз услышал на вечеринке в Гарварде - ребята наши с первого курса ее устроили, ох, и надрались же мы тогда! При дамах такое не больно-то запоешь. Думаю, никто из дам песню эту отродясь не слышал, хоть нравы уже довольно свободные были. У сочинившего текст намерения ясно какие были: пусть, мол, ребята попоют от души, пусть загрубеют как следует, чтобы уж больше ни в жизнь рассуждениям этим не поверить, которым мы верили всем сердцем, - что женщина существо духовное, изысканное, высокое, не чета нам, мужланам. А я и сейчас так про женщин думаю. Смешно, правда? За всю жизнь я только четырех женщин любил: мать свою, да покойную жену, и еще женщину, которая когда-то моей невестой была, и еще одну. Расскажу потом про всех них. Пока же знайте: они, все четыре, по-моему, в смысле морали стояли куда выше, чем я, и выдержки у них больше было, а уж насчет понимания тайн жизни - не мне с ними тягаться. Ладно, чего уж там, узнаете сейчас слова мерзкой этой песенки. Все во мне противится, небось до меня и в голову никому такое не пришло - на бумагу их переносить, хотя, занимая последнее время соответствующую правительственную должность, я- то, собственно, и нес ответственность за то, что были напечатаны |
|
|