"Вольтер. Простодушный (Философские повести)" - читать интересную книгу автора

составит труда, и вместе с тем это чудесно прославит его на весь округ.
Оба добряка пополнили английский кошелек кругленькой суммой из собственных
сбережений. Простодушный размышлял про себя; "Когда увижу короля, я
попрошу у него руки м-ль де Сент-Ив, и он, конечно, мне не откажет". И
уехал под приветственные клики всей округи, удушенный объятиями и
орошенный слезами тетушки, получив благословение дядюшки и поручив себя
молитвам прекрасной Сент-Ив.


Глава восьмая

ПРОСТОДУШНЫЙ ОТПРАВЛЯЕТСЯ КО ДВОРУ.
ПО ДОРОГЕ ОН УЖИНАЕТ С ГУГЕНОТАМИ


Простодушный поехал по Сомюрской дороге в почтовой колымаге, потому что
в те времена не было более удобных способов передвижения. Прибыв в Сомюр,
он удивился, застав город почти опустевшим и увидав несколько отъезжающих
семейств. Ему сказали, что шесть лет назад в Сомюре было более пятнадцати
тысяч душ, а сейчас в нем нет и шести тысяч. Он не преминул заговорить об
этом в гостинице за ужином. За столом было несколько протестантов; одни из
них горько сетовали, другие дрожали от гнева, иные говорили сэ слезами:


...Nos dulcia hnquimus arva,
Nos patnam fugimus...


Простодушный, не зная латыни, попросил растолковать ему эти слова; они
означали: "Мы покидаем наши милые поля, мы бежим из отчизны".
- Отчего же вы бежите из отечества, господа?
- От нас требуют, чтобы мы признали папу.
- А почему вы его не признаете? Вы, стало быть, не собираетесь жениться
на своих крестных матерях?
Мне говорили, что он дает разрешения на такие браки.
- Ах, сударь, папа говорит, что он - хозяин королевских владений.
- Позвольте, господа, а у вас-то какой род занятий?
л - Большинство из нас сукноторговцы и фабриканты.
- Если ваш папа говорит, что он хозяин ваших сукон и фабрик, то вы
правы, не признавая его, но что касается королей, это уж их дело: вам-то
зачем в него вмешиваться?
Тогда в разговор вступил некий человечек, одетый во все черное, и очень
толково изложил, в чем заключается их неудовольствие. Он так выразительно
рассказал об отмене Нантского эдикта и так трогательно оплакал участь
пятидесяти тысяч семейств, спасшихся бегством, и других пятидесяти тысяч,
обращенных в католичество драгунами, что Простодушный, в свою очередь,
пролил слезы...
- Как же это так получилось, - промолвил он, - что столь великий
король, чья слава простирается даже до страны гуронов, лишил себя такого
множества сердец, которые могли бы его любить, и такого множества рук,