"Эдуард Володарский. Вольф Мессинг: Видевший сквозь время " - читать интересную книгу автора

танцор все быстрее перебирал ногами в стоптанных башмаках.
- Ле хаим, евреи! - крикнул пожилой еврей, крутя ладонью над головой,
и тут же из-за столов выскочили еще трое и пустились в пляс.

В комнате горела керосиновая лампа, и язычок пламени колебался,
облизывая закопченное стекло. Четверо мальцов сидели за столом, и перед
каждым была маленькая тарелка. Еще на столе стояла глиняная миска с горкой
моченых яблок и кубан с молоком.
Мама Сара большим ножом отрезала от темного каравая толстые ломти
черного хлеба, ставила перед Воликом... перед Семой... перед Соней... перед
Бетей. Потом налила из кубана молока в кружки.
- Ешьте, мои хорошие, ешьте... - едва слышно сказала мама Сара.
И дети быстро и одновременно схватили ломти хлеба и стали жадно есть.
Брали из миски моченые яблоки, откусывали и то и другое и торопливо ели,
ели, ели...
Мама Сара отрезала еще один ломоть хлеба, потоньше, и тоже стала
медленно есть, откусывая то хлеб, то яблоко. Она ела и смотрела на детей, и
в ее глазах медленно закипали слезы.
Волик ел хлеб с яблоком, запивал молоком, потом опустил обкусанный
ломоть под стол, отломил корку и спрятал ее в карман коротких штанов.
- Ешьте, деточки, ешьте... - тихо повторила мама Сара и тяжело
поднялась из-за стола, пошла к печке.
Следом за ней, взяв два яблока, из-за стола выскользнул Волик и быстро
вышел из комнаты.

Польша, 1939 год, немецкая оккупация

- Я говорю, ехать обратно надо! - голос Цельмейстера вернул Мессинга к
действительности. - Если дождь не прекратится, дороги так развезет, что мы
не проедем. Никакие лошади не вытащат. Ты слышишь, Вольф?
- Слышу, слышу... не кричи... - поморщился Мессинг и пошел из дома.
- Разве я кричу? - удивился Цельмейстер. - Я громко говорю, чтобы до
тебя дошло! До тебя же все, что я ни говорю, доходит, как до жирафа!
Они пошли по раскисшей тропинке через сад к калитке. Мессинг вдруг
остановился, подошел к яблоне, поднял тяжелую, унизанную яблоками ветвь,
уткнулся лицом в листву. Холодные капли воды покатились по липу. Казалось,
Мессинг плачет. Он оторвал большое яблоко, холодное, мокрое, медленно
надкусил его и так же медленно стал жевать.

Старая Польша, 1911 год

В полумраке мальчик обогнул дом и вышел к небольшому хлеву, отворил
тяжелую створку ворот, ступил внутрь. Куры, сидевшие на шесте рядом с
сеновалом, обеспокоенно заквохтали, заходили по жердочкам. За невысокой
загородкой стояла корова и мерно жевала. Ее большущие, с лиловым отливом
глаза ярко блестели в полумраке.
- Здравствуй, Розка... - тихо сказал Волик и погладил корову по
длинной морде, почесал за ухом. Корова шумно вздохнула. Волик достал из
кармана несколько хлебных корок и поднес одну на ладони. Корова ткнулась в
ладонь мокрым большим носом, взяла корку, стала медленно жевать.