"Дмитрий Володихин. Половодье зноя ("Восход зимы" #1)" - читать интересную книгу автора

Попросил у кого-то сухого волобоя. Получил. Сначала сунул пучок дурно
пахнущей травы Бал-Гаммасту под нос и пояснил:
- Это говно мы называем волобоем. Волы от него болеют и дохнут.
Потом запихал траву себе в рот и долго пережевывал с видом человека,
которому достался кусок нежнейшей телятины, да вот беда - сплошные мелкие
косточки, так что приходится двигать челюстями с острожным тщанием.
Измельчил до кашицы и размазал по бал-гаммастовым ступням.
- На живот ложись, салажонок. Ну-ка.
Принялся мять ему икры, перебирать пальцами мышцы помельче, прошелся по
всем косточкам. Для медведя у него были очень ловкие лапы. Он ещё не успел
окончить, а его подопечный уже спал.
О, Гана...
С утра пришлось отскребать беловатую корочку спермы от одежды.
Пратт подождал, сколько нужно. Молча. Все приглядывался к Бал-Гаммасту,
ждал, как видно, когда тот схватится за руку или за ногу, когда, наконец,
завоет от сотни маленьких болей, угнездившихся в непривычном теле после
вчерашнего перехода.
Не дождался. Не даст ему такой радости Бал-Гаммаст. Отчего они все
думают, что у сына знатного человека непременно должно быть изнеженное тело?
Творец видит, напрасно ты это, сотник...
Пратт не выдержал:
- Что, болит? Терпи, салажонок. Я старше, уставать должен больше...
- У тебя что-то болит, дедушка?
Даже самый придирчивый и наблюдательный знаток душ человеческих не
сумел бы расслышать в этих словах ничего, кроме безграничного уважения.
Сотник покряхтел, глядя в сторону, и ответил раздумчиво:
- Я вот подумал, салажонок, почему мы вчера стреляли на один завтрак?
Только задница моей бабушки знает, почему. Сегодня будем стрелять на завтрак
и на обед.
...Опять ни одной...
На третий день Бал-Гаммаст попросил Пратта Медведя:
- Покажи, как правильно.
Тот показал.
- Спасибо, дедушка.
Но это ничуть не помогло. Бал-Гаммаст отлично помнил, как сотник держал
стрелу, как брал прицел, как отпустил тетиву. Но сам вновь не попал ни разу.
На обеденном привале, когда солнце палило нещадно, он бил и бил по
мишени, бил и бил. Задерживал дыхание. Прикидывал ветер. Припоминал старые
охотничьи уроки. "Таг!" - исправно лупила по пальцам тетива. Все, что он
имел, кроме отца с матерью и собственного имени, отдал бы за
одно-единственное попадание.
И в конце концов стрела поразила щит. Бал-Гаммаст изумился этому не
меньше, чем если бы свинья заговорила человеческим голосом...
На пятый день он заполучил-таки завтрак и обед. "Так", - сказал Пратт.
На шестой сотник оттащил мишень полусотней шагов дальше.
- Благодарю за науку, дедушка.
- Я тут подумываю и насчет ужина, салажонок. По-моему ты слишком
медленно ходишь. Еда что ли тянет твою жопу к низу?
...Таг! - пел его лук каждое утро. И каждый вечер, в шатре Лана,
штурмом брались города, сцеплялись в гибельных сечах летучие отряды конницы,