"Сергей Волков. Красный террор глазами очевидцев" - читать интересную книгу автора

Так случилось с делом генерала Эбелова,97 которое было передано трибуналу,
закончено следствием особым народным следователем и назначено уже к
слушанию. Чуть ли не накануне судебного заседания дело, по настоянию
чрезвычайки, в связи с объявлением красного террора было затребовано
президиумом и возвращено в ЧК, где участь генерала Эбелова была решена
палачами.

Я нашел нужным предпослать моим личным воспоминаниям о долгих днях,
проведенных в чрезвычайке, этот короткий общий обзор с целью подчеркнуть то
положение, что чрезвычайка существовала и действовала, как нечто, стоявшее
не только вне всякого закона и контроля, но и вне пределов досягаемости.
Неудивительно, что всякий, за кем закрывались двери ее, считал себя заживо
похороненным. И если кто-либо и вырывался из ее дышащих кровью стен, он
выходил на волю физически и морально разбитым, навсегда искалеченным
человеком.

Обращаясь к системе изложения моих воспоминаний, я считаю необходимым
пояснить, что все рассказанные события и отдельные эпизоды приведены мною с
почти фотографической точностью. Самый порядок группировки отдельных фактов
лишь в общем совпадает с действительностью. Факты, свидетелем которых я не
был лично, изложены мною со слов нескольких очевидцев и включены в
повествование лишь после тщательной проверки их. Фамилии жертв одесского
застенка, моих товарищей по несчастью, в большинстве случаев приведены
подлинные. Лишь фамилии очень немногих лиц мною изменены или сокращены по
различным этическим соображениям. Впрочем, я уверен, что большинство узников
чрезвычайки без труда узнает в них живые фигуры своих бывших товарищей. Что
касается имен и фамилий "деятелей" чрезвычайки, то я намеренно избегал их
называть, дабы мои скромные воспоминания были бы свободны от упрека в
доносительстве. Общество должно знать, что делалось в чрезвычайке...
Установление виновников ее деятельности - задача правосудия.

Арест

Меня арестовали под вечер. Это было так. Пришли двое матросов и
какой-то третий, тщедушный субъект с беспокойно бегающими глазками, в
студенческой фуражке. Субъект извлек из кармана засаленный мандат со своей
фотографической карточкой и роковой треугольной печатью, на которой
значилось "У.С.С.Р. одесская чрезвычайная комиссия".
- Вы арестованы, - сказал субъект.
И с губ моих невольно вырвался обычный машинальный вопрос, всю
бесполезность которого я ясно ощущал:
- За что?
И в мозгу торопливо, обгоняя одна другую, стали проноситься
воспоминания моей жизни и деятельности, в которых я тщетно пытался уловить
причину ареста.
"За что?.." - так же машинально повторял я мысленно, но при всем
напряжении мысли не мог припомнить за собой какого-либо определенного
предосудительного с точки зрения большевизма деяния.
А может быть, я действительно неосторожно выразился, думал я, может
быть, я обнаружил чем-нибудь тот естественный, внутренний протест против