"Сергей Волков. Красный террор глазами очевидцев" - читать интересную книгу автора

что последние быстро пошли по камерам. Вихман - страшилище Чека. Он
собственноручно расстреливает приговоренных. Об этом всем известно отлично.
Но Вихман, если ему физиономия чья-то не понравится или ему не угодишь
ответом, может расстрелять и тут же в камере по единоличному своему желанию.
Из соседних камер были вызваны аптекарские купцы г.г. Лимонник (45
лет), Плессер (старик 60 лет), Брухис и Розенфельд, обвинявшиеся в
спекуляции, Бельченко, вольноопределяющийся старой армии, - по обвинению в
службе в Добрармии, Кригмокт, рабочий-водопроводчик, обвинявшийся, как об
этом было затем официально заявлено в "Известиях", в допущении карточной
игры у себя в доме, Хитрик, бессарабец, вся вина которого заключалась в том,
что он прибыл в Одессу при добровольцах из Бессарабии, уже занятой тогда
румынами, был опознан на улице кем-то, видевшим его на улицах в г. Кишиневе,
в обществе румынских офицеров, что дало повод к официальному затем в
"Известиях" объявлению, что гражданин Хитрик расстрелян за "шпионаж в пользу
румын", и другие. Очередь дошла до нашей камеры.
- Николенко, Авдеев, Максимович - с вещами на двор, - отчетливо
произнес Руденко...
Бедный Максимович... вторично его берут уже в "гараж"... Так и не избег
он смерти... А Николенко, Авдеев - эти милые интеллигентные люди... За
что...
Уходившие прощались, многие целовались, некоторые рыдали навзрыд и
кричали. В воздухе стоял какой-то дикий гул... Геройски ушел на смерть
офицер Николенко. "Только бы Федька не промахнулся, чтобы сразу кончить" -
были его последние слова.
Тем же Руденко был вызван из камеры нижнего этажа некто Василий Озеров,
что сильно заставило волноваться нашего морского капитана - однофамильца.
Наконец, вся партия была собрана уже в тюремном дворе и, окруженная
вооруженными красноармейцами, быстро пошла по пыльной дороге...
Передавали, что Максимович вновь умолял перед казнью допустить его к
председателю Реденсу, ссылаясь на "его" обещание быть освобожденным, но на
сей раз ему не помогло... "Молчи, гад" - был презрительный ответ Вихмана.
В официальном отчете о расстреле Максимовича было указано, что
последний расстрелян "за издевательство над коммунистами и избиения
последних". Среди нас, знавших покойного, этот мотив убийства вызвал горькое
недоумение.
Когда спустя пару дней был вызван к следователю на допрос заключенный
нашей камеры Василий Озеров, мы все вздохнули с облегчением. Последний
находился под стражей уже три месяца; будучи арестован по доносу о службе
его в контрразведке Добровольческой армии. Обвинению не на чем было
базироваться, так как у г. Озерова было достаточно аргументов,
удостоверявших его "лояльность" к советской власти и вздорность возводимого
на него обвинения.
Когда Озеров вернулся с допроса, на нем лица не было... Сильно
побледневший, с туго сжатыми губами и потухшим взором вошел Озеров в камеру.
Оказалось, что, когда следователь узнал, что перед ним Озеров-офицер, он
заявил так: "Как вы живы... Ведь я приговорил вас к расстрелу. Жаль, значит,
вместо вас расстреляли другого Озерова, которого я сейчас хотел допрашивать
и по делу вижу, что, возможно, последний был бы освобожден... Черт знает,
что такое... Ну, а вы, товарищ Озеров, идите обратно в камеру... Ваше дело
ведь закончено, и о вас есть уже приговор..." Несчастный Озеров спустя три