"Сергей Волков. Красный террор глазами очевидцев" - читать интересную книгу автора

принимающий непосредственно участие в "операциях по размену") товарищ
Венгеров, юнец, едва достигший 18 лет, и заведующий тюремным отделением ЧК
тов. Михаил, впоследствии расстрелянный Чрезвычайкой за соучастие в налете.
Само по себе появление этой группы в арестантском дворе не предвещало
ничего хорошего, и арестованные, чуя надвигающуюся опасность, как покорные
овечки, бродили из угла в угол по камере, глухо бормоча. Скоро на руках у
тов. Михаила появился список, и во двор стали выходить обреченные...
- 4-я камера! - раздался у дверей нашей камеры окрик тов. Михаила. -
Староста, давай из твоей камеры Брантмана, Ф-ля, С-ти и Максимовича - в
Революционный Трибунал - скорее с вещами на двор...
Сердца всех заключенных усиленно забились. Всем отлично известно, что в
революционный трибунал не ведет Федька Бертум, что это обыкновенный прием
администрации ЧК не сообщать заключенному, приговоренному к расстрелу, до
последней минуты - на что последний обречен. Пошатываясь, еле стоя на ногах,
так как они были сильно пьяны, Бертум и Венгеров подсчитывали людей...
На вызов Брантмана в камере обратили мало внимания, последний -
профессиональный налетчик и отбывал тюремное заключение уже не раз. Не то
было с вызовом Максимовича. Сильно возбужденный Максимович, разводя руками,
задавал несколько раз один и тот же вопрос: "Без допроса и без предъявления
обвинения неужели могут расстрелять?"
Несмотря на заведомую вздорность наших утешений, мы уверяли его, что
вызываемая сейчас партия отправляется в революционный трибунал, как заявил
об этом товарищ Михаил.
Ф-ля и С-ти в камере не оказалось, о чем доложил староста товарищу
Михаилу.
Тем временем двор стал наполняться вызванными заключенными из разных
камер. Из списка в 48 человек не хватало троих: два из нашей и один из
соседней камеры и собранные во дворе 45 человек были уведены под усиленной
охраной со двора.
Тяжелое было прощание с В. Я. Максимовичем, заявившим, что он всеми
силами постарается не дать себя расстрелять, так как ни разу не был допрошен
и представления не имеет, в чем его обвиняют, и действительно Максимович в
эту ночь не был расстрелян, так как сумел настолько красноречиво убедить
Бертума в своей правде, что тот в последнюю минуту согласился доложить о нем
председателю Чрезвычайки Реденсу,93 приостановившему расстрел Максимовича,
уже находившегося в "гараже", где производился расстрел 44-х, и изъятого
оттуда по приказанию Реденса.
Подробно выслушав Максимовича и записав у себя кое-что, Реденс
распорядился об отправке Максимовича обратно в камеру. Получив заверения от
"самого" Реденса, что завтра же он будет допрошен и что ему будет
предъявлено обвинение, если таковое есть, Максимович с довольным видом
вернулся в камеру. Встречу с заключенными, считавшими Максимовича
расстрелянным, передать невозможно, и этот редчайший случай в практике
Чрезвычайки мы считали просто чудом.
После ухода вызванных со двора товарищ Михаил, его помощник, несколько
караульных и надзиратели бросились по всем камерам, коридорам, закоулкам и
чердакам и в уборные искать недостававших троих по списку.
- Староста 4-й камеры... я тебя расстреляю вместо них... Куда девались
они!.. - неистово кричал Михаил, нагоняя страх на всех нас ежеминутными
появлениями у дверей камеры.