"Сергей Волков. Красный террор глазами очевидцев" - читать интересную книгу автора

порядке красного террора", в числе последних помню фамилию Гумриди - товарищ
министра народного просвещения (Украины). В этом же списке я прочел фамилию
своего товарища по институту путей сообщения инженера Павловского, бывшего
управляющего Подольской железной дорогой. Не чувствуя за собою никакой вины
и будучи отстранен от должности еще при Директории как не украинец, он не
эвакуировался от большевиков. Большевики бы его не тронули, если бы не
усилился внезапно террор и если бы о нем не вспомнил председатель Р.Ж.ЧК
Киево-Воронежской железной дороги бывший телеграфист Подольской железной
дороги, уволенный со службы за проступки приказом по дороге, подписанным
Павловским. Собственно резолюцию об увольнении положил предшественник
Павловского Б., но он эвакуировался, и посему пострадал за него Павловский.
Когда супруга Павловского, узнав из газеты о расстреле мужа, обезумев от
горя, пошла в ЧК узнать, где тело мужа, чтобы похоронить его, ей цинично
заявили, что с ним поступили не хуже, чем и с остальной подобной же
сволочью, а именно выбросили в один из рвов на съедение псам. Так и не
удалось этому достойному всякой жалости призраку, тени когда-то цветущей,
красивой женщины, найти и похоронить тело своего мужа. Тогда же погиб и
популярный в Киеве украинский деятель, профессор Науменко, баснописец
народных героев при украинцах.

Несколько позже, в июне был расстрелян известный инженер Оттон
Германович Паукер62 - бывший начальником Управления путей сообщения в
Ставке, а под конец войны там же товарищем министра путей сообщения на
театре военных действий. Раньше он был начальником Варшаво-Венской железной
дороги, начальником Управления по сооружению железных дорог. Это очень
талантливый, честный инженер, весьма трудоспособный, большой патриот и
человек с размахом государственного деятеля. Будучи весь погружен в свое
дело, политикой не занимался и вредным для большевиков не считался даже ими
самими. И действительно, состоя в последнее время в Киеве директором
правления частной Курско-Киевской железной дороги и председателем Совета
частных дорог, он при занятии Киева большевиками не эвакуировался, видимо,
не имея средств, чтобы поднять всю семью, расстаться с которой он не был в
силах (жена, сын и дочь около 16-18 лет).
Прощаясь с ним в феврале при своем бегстве, я заметил, что при полном
наружном спокойствии внутренне он волновался, казалось, больше за меня, чем
за себя. Когда я его навестил, возвратившись в Киев в мае, он весьма был
удивлен моим появлением и весьма волновался за мою судьбу и грозящие мне
опасности, советовал не принимать назначений на высокие посты, оставаться в
тени, чтобы большевики меня забыли. Он в это время занимал пост члена
Комгосора (Комитет государственных сооружений - вроде бывшего при царе
Инженерного Совета). Несколько позже, когда создана была Рабоче-Крестьянская
инспекция, ему предлагали стать во главе ее в роли Народного комиссара, от
какового назначения он уклонился, и это, кажется, не понравилось
большевикам, но главная причина его гибели - дикий террор Лациса.
Однажды в июне его вызвали из заседания Комгосора в коридор, где его и
арестовали, позволили взять дома полотенце и мыло и отвезли в ЧК. Для
спасения его из когтей Лациса подняты были на ноги все местные и даже
московские высокие власти, но тщетно: местные власти Лацис водил за нос и
обманул, а московские опоздали с помощью. Жена Паукера энергично добивалась
освобождения мужа из-под ареста. Особенная надежда была на Жарко - комиссара