"Сергей Волков. Год французской любви (Роман в историях) " - читать интересную книгу автора

Пскобские мужики, они же скобари, как известно, народ особый.
Происхождением своим скобари гордятся страшно, до сих пор помнят, как всем
миром рогатоголовых псов-рыцарей бивали и в Чудском озере их топили.
Поговорок по этому случаю про себя навыдумывали, типа: "Скобарь с колом
страшнее танка", "Мы - пскобские, мы - прорвемся", и всякое такое.
Не знаю как остальные уроженцы Пскова и его окрестностей, а младший
сержант Семенов, в просторечии - Сема, хоть с колом, хоть на танке, хоть с
водородной бомбой, напугать мог только самого себя, да и то, если бы увидел
ночью в зеркале. Мирный он был парень, короче говоря.
Круглые Семины голубенькие глазки в опушке белесых ресничек жили на
припухлом румяном лице только для того, чтобы закрываться при любом удобном
случае, и тогда все, случившиеся рядом, могли насладиться неподражаемым,
фирменным, пскобским храпом младшего сержанта.
Раз в два дня Сема шел в штаб, отпирал там носимым на шее большим
ключом медпункт и вел прием, пользуя своих сослуживцев всякими таблетками и
мазями, врачуя чирии и язвы, которые густо покрывали солдатские
авитаминозные тела. В остальное время он был обычным воином Советской
Армии, командовал отделением, ходил в наряды, словом, просто служил, не
хуже и не лучше других.
Правда, иногда в Сему вселялся какой-то хитрый, наверное, тоже
пскобской, бесенок. Попробую пояснить: все люди врут. Те, которые не врут,
сидят в психиатрических лечебницах закрытого типа, ибо не врать -
противоестественно для человеческой природы, и от правдивости надо
лечиться.
Но врут люди, как правило, с какой-либо выгодой. Или впрямую - обманул
ближнего и обогатился, или косвенно - для авторитета, во спасение, чтобы
выгородить себя или ещё кого.
Так вот, когда в Сему вселялся бес, он тоже врал, но врал не просто
безо всякой выгоды, но зачастую и в ущерб себе. Я, грит, восемьдесят раз
подтягивался, когда в армию уходил, а тут окреп и сто раз подтянусь. И
тянет пухлую ладошку, мол спорим на ящик сгущенки? Ну, визави младшего
сержанта, сдерживая улыбку, солидно соглашается: спорим. Он-то, с Семой
полтора года на соседних койках проспав, знает лучше лучшего, что тот даже
отжаться больше двадцати раз не сможет, какие уж тут подтягивания. И бегает
потом Сема, сгущенку ищет...
Или вот был случай - рассказал Сема про то, что на гражданке водил он
машину с завязанными глазами, потому что он экстрасенс, и видеть, что на
дороге твориться, ему ни к чему. И опять - спорим?
Ага, поспорили, а потом молодые бойцы, гуси по нашему, всю ночь кабину
командирского "Уазика" рихтовали да красили...
Но вернемся к поносу. Как я уже говорил, от него, заразы, страдали по
причине плохой кормежки практически все, кто-то больше, кто-то меньше.
Офицерство и прапорство не так сильно - все же люди дома питаются на
половину, и потом самогонкой дезинфицируются регулярно. Кроме самогонки, к
слову сказать, в нашем поселке иного спиртного не водилось, не завозили,
сухой закон.
У солдат свой дезинфектор, но плохенький, бражкой зовется. От него, на
мой взгляд, кишки ещё сильнее пучит, а посему дристали мы все по черному,
до изнеможения дристали.
И был у нас один солдат, Валька Зимин, которого понос замучил ужасно,