"Дмитрий Волкогонов. Ленин" - читать интересную книгу автора

отношению к Ленину*. Но писатель способствовал, судя по анализу работ
Ульянова, проникнуться ему глубокой неприязнью к либерализму, что уже
отчетливо видно в одной из первых его крупных работ "Что такое "друзья
народа" и как они воюют против социал-демократов?". Ленин, многократно
апеллировавший к Чернышевскому, именуя его суждения "гениальными
провидениями", упоминает в качестве таковых "мерзости" компромисса
"либералов и помещиков", компромисса, который лишь и мешает "открытой борьбе
классов" в России46. Ульянов хочет видеть в лице Н.Г.Чернышевского явного
союзника в борьбе с либеральной буржуазией. Чернышевский В.И.Ульянову
понадобился, в частности, и затем, чтобы доказать наличие "целой пропасти"
между социалистами и демократами47.
По сути, Ленин использует Н.Г.Чернышевского для "русификации" западного
марксизма, где слишком много либерального и демократического и мало "борьбы
классов". Мы знаем, что в последующем раскол российских социал-демократов
произойдет именно по линии отношения к демократии, легальным, парламентским
формам борьбы, места в ней партий и сил либерального толка. Так что
предтечей Ленина как революционера стали мыслители, лелеявшие идеи, которые
усиливали в марксизме именно силовые, жесткие,
* К слову, Ленин, преисполненный высоких чувств к Н.Г.Чернышевскому, в
сентябре 1888 гада пишет ему письмо, но ответа не дождался. Через год, узнав
о его смерти, рисует на фотографии писателя крестик и делает подпись:
"Октябрь 1889 года в Саратове".
классовые грани этого учения. Чернышевский (впрочем, разве он один?)
был духовным союзником В.И.Ульянова в этой трактовке набиравшего в России
силу марксизма.
Поэтому было бы более верным сказать, что Ленин в своем становлении
руководствовался прагматическими соображениями. Молясь классическому
марксизму, он мог заимствовать концепцию или идейку, аргумент или
опровержение у Чернышевского, Ткачева, Бакунина, Нечаева, Клаузевица,
Струве, Успенского, Постникова, Лаврова, Герцена... Свой "силовой марксизм"
Ульянов укреплял всем, что делало учение бескомпромиссным, жестким,
радикальным. Крупская, вспоминая первые недели становления советского строя,
писала: "Изучая самым внимательным образом опыт Парижской коммуны, этого
первого пролетарского государства в мире, Ильич отмечал, как пагубно
отразилась на судьбе Парижской коммуны та мягкость, с которой рабочие массы
и рабочее правительство относились к заведомым врагам. И потому, говоря о
борьбе с врагами, Ильич всегда, что называется, "закручивал", боясь излишней
мягкости масс и своей собственной"48.
Внимательный читатель может поморщиться, встретив в перечне фамилий те
или иные одиозные имена, например С.Г.Нечаева. Ведь известно, что и Маркс и
Энгельс осудили нечаевщину. Сколько раз осуждал индивидуальный террор и
Ленин! Но Нечаев - не только певец террора, но и синоним российского
бланкизма. Заговор, тайные планы свержения, беспощадного уничтожения
ненавистных руководителей и правительств - визитная карточка бланкизма.
Осуждая бланкизм на словах, Ленин не колеблясь прибегал к нему в решающие
моменты, что дало основание Плеханову еще в 1906 году заявить: "Ленин с
самого начала был скорее бланкистом, чем марксистом. Свою бланкистскую
контрабанду он проносил под флагом самой строгой марксистской ортодоксии"49.
Владимир Бонч-Бруевич в одной из своих статей вспоминал, что "с легкой руки
Достоевского и его омерзительного, но гениального романа "Бесы" (сюжет