"Криста Вольф. Медея " - читать интересную книгу автора

подножию дворцовой стены, словно ласточкино гнездо, укрываясь под сенью
смоковницы, чью ажурную листву я вижу сейчас со своего ложа. Взгляд Лиссы
меня предупредил, одно движение ее губ подсказало мне, кто поджидает меня за
пологом моей двери, так что я успела наспех ополоснуть лицо и руки и
набросить чистую рубашку вместо замызганного, порванного хитона, прежде чем
.Ясон меня окликнул. Ничто не обманет другого столь же верно, как самое
привычное твое поведение, а посему одежки Ясона, разбросанные, как всегда,
где попало, мне пришлось, как всегда, попросту отодвинуть ногой, выпростав
ступню из-под длинной, ниспадающей рубахи тем капризным движением, в
шаловливой властности которого давняя и твердая уверенность: Ясон любит
женские ножки, а таких красивых, как у меня, ни у кого больше нет, он и
теперь это повторил, я же, чтобы выиграть время, спросила его, помнит ли он,
когда впервые к моим ногам прикоснулся, на что он только нетерпеливо
пробурчал:
- Дурацкий вопрос. Иди сюда.
Да, вот так этот человек теперь со мной разговаривает, и мне даже
безразлично, что он путает меня с другими своими женщинами. Я все же
потребовала, чтобы он сперва ответил.
- Некоторые вещи мужчина никогда не забывает, - изрек он гордо и тут
же явил мне образчик своей замечательной забывчивости.
В Колхиде это было, возле частокола, что отделяет внутренний двор
царского дворца от внешнего, и была ночь, полнолуние, это он как сейчас
помнит.
- И рубашка на тебе была как сейчас, такая же, я такой тонкой ткани
никогда
прежде не видал, а за оградой часовые горланили ваши жуткие песни, от
которых
прямо с души воротит. - Тут и мне они вспомнились, протяжные,
тоскливые песни
наших молодых воинов, и как они брали меня за живое, но, конечно,
совсем иначе,
чем Ясона. - И ты пообещала мне помочь с этим проклятущим руном,
которое было
целью и смыслом всего нашего долгого странствия, и вот тогда, раз уж
тебе так хо
чется это услышать, да, вот тогда я впервые обнял твои ноги.
Я удивилась, и самой себе тоже. Оказывается, он все еще способен
причинять мне боль, мама, пора бы уж этому кончиться. Хотя могла бы,
наверно, и сама догадаться, что и он тоже, как и другие, способен вообразить
только одну причину, по которой я могла стать его сообщницей против
собственного отца: ясное дело, я безнадежно и сразу же подпала его чарам.
Коринфяне все так думают, для этих беззаветная женская любовь к мужчине все
заранее объясняет и оправдывает. Но и наши колхидцы, те, что последовали за
мной, они тоже с самого начала видели во мне и Ясоне только любовную
парочку, им и невдомек было помыслить, что не могла, не могла я в доме отца
спать с мужчиной, который отца обманывал. Ну да, да, мама, с моей помощью
обманывал, в том-то и был весь ужас моего положения и вся моя мука: я шагу
сделать не могла, чтобы этот шаг не оказался ложным, и не было деяния,
которым бы я невольно не предала хоть что-то из того, что было мне дорого. И