"Криста Вольф. Медея " - читать интересную книгу автора

и сил. Ибо, конечно же, Акам остерегается меня, а я, конечно же, остерегаюсь
его, и, конечно же, я знаю, что та частица его души, которой он больше всего
дорожит, все еще томится по Медее и что, значит, одной рукой, той, что
служит царю, он работает против нее, но другой, той, которую он к сердцу
прижимает, когда перед ней, Медеей, склоняется, сам же пытается отвести
навлекаемую на нее беду. Может, правда, и это всего лишь коварный расчет,
такой уж он человек, как бы там ни было, а своего он добился: доверчивая
Медея долго еще ни о чем не подозревала. Впрочем, где-то в самой глубине
этого и без того труднообъяснимого отношения Акама к Медее я чую и еще
нечто, к чему и слова-то не подберешь. Потому как если сказать "нечистая
совесть", то это точно будет не то, и тем не менее не только у Акама, но и у
других коринфян я обнаруживала эту странность, которая роднит их даже
больше, чем преданность царскому дому, хотя сами они напрочь ее не замечают.
Неким непостижимым, потусторонне-глубинным путем им, далеким потомкам,
похоже, передается знание их древних пращуров, знание о том, что когда-то
давным-давно они вот эту полоску земли, заселенную коренными обитателями,
которых они теперь так презирают, захватили грубой силой. Мне не доводилось
слышать, чтобы кто-то из коринфян об этом хоть словом обмолвился, однако
случайное замечание Акама однажды ночью разом помогло мне уяснить, какую
услугу, сама о том не ведая, Медея ему оказывает: она позволяет ему
увериться в том, что он и туземкой обходится справедливо, без предубеждений

и даже любезно. Нелепость в том, что подобное отношение утвердилось и
даже стал модным при дворе, в отличие от простолюдинов, которые честят
варваров без зазрения совести и срывают на них зло без всяких раздумий.
Очень меня привлекает задача заставить Акама действовать против Медеи
напрямик и без стеснения.
В конце той первой встречи он с самой надменной миной, на какую
способе] объявил нам, что нас постигнет суровая кара, буде мы не сумеем
обуздать собственное любопытство и вздумаем выведывать, что скрывается за
пологом, за которые исчезли Меропа, а за ней Медея. Мы с готовностью дали
священную клятву, и, поскольку жизнь мне еще не надоела, я эту клятву
сдержала и до конца дней буду держать. Втайне мы все трое надеялись, что
Медея такого благоразумия не проявит, она эти наши надежды оправдала. Да,
она продолжала вынюхивать, пусть осторожно, тишком, но ежели кто собирал на
нее улики - он сумел бы их найти. Однако, суд по всему, тайна, которую она
пытается раскрыть, столь страшного свойства, что даже сами эти улики ей
публично предъявлять нельзя. Именно так, хотя и в завуалированной форме,
Акам обрисовал нам всю сложность создавшегося положения. Мы быстро смекнули
что к чему, и это Пресбона осенила идея вместо преступления, в котором Медею
обвинить никак невозможно, подыскать какое-нибудь другое, привлеч ее
прилюдно к ответу и таким путем добиться желаемого итога. Мы ни звука не
проронили о том, каким должен оказаться этот желаемый итог. Мы играли нашими
день ото дня все более изощренными замыслами в некоем воображаемом
пространстве словно игра наша никому и ничем не грозит. Очень полезный
способ, позволяет мыс лить свободно, непредвзято, а значит, с хорошей
отдачей. У нас, в Колхиде, его еще не знали, считается, что такое мышление
дано только мужчинам, но я-то уверена, что тоже на это способна. Вот и
упражняюсь, тайком правда.
Акам в тот раз не дал нам никаких поручений, видно, хотел пока что