"Ядвига Войцеховская. Крестики-нолики " - читать интересную книгу автораминуту назад. Она никогда не спрашивала, где ты была, или куда собираешься,
потому что у неё почти всегда были свои жутко неотложные планы, и именно ты вписывалась в них как нельзя лучше. Я поняла, что красивый финт ушами сделать не судьба. По крайней мере, сегодня. Я хотела реактивно забросить бумагу, которая лежала у меня в кармане, делопроизводителю или секретарю - или вообще первому встречному, кто попался бы мне на глаза, а потом пойти к себе, благо мы располагались в соседнем здании, и с часок поиграть в гляделки с потолком. Однако по всему было видать, что халява кончилась. - Одна сигарета, - сказала она. - Время пошло. Под окнами раздалось урчание мотора. - Ни одной сигареты, - поправилась Берц. Она быстро поднялась и забухала ботинками вниз по мраморной лестнице. - Давай, Ковальчик, булками шевели, - рявкнула она так, точно я собиралась упорно тусоваться возле окна. Мне захотелось плюнуть. Ну что мне стоило задержаться всего на пару минут? Тогда бы Берц уехала без меня, а я отправилась бы на свидание со своей койкой, которое теперь откладывалось на неопределённый срок. Под окнами стоял раздолбанный внедорожник. Берц села позади шофёра, и машина, чихнув, тронулась с места. Мимо меня скачками проплывал город, и вдруг я поняла, что каким-то боком он изменился. Дело было не в весне, не в цветущих каштанах и не в серёжках какого-то дерева, названия которого я так никогда и не запомню - тех, что пачкают пальцы жёлтой пыльцой, если взять их в руки. Когда я видела Старый город последний раз, была осень или даже почти зима, однако осмелился бы вылить помои на мостовую или высыпать туда же печную золу, не отделался бы штрафом в несколько монет. Стройные башенки поднимались к серому небу, где-то наверху скрипели флюгеры, а внизу было тихо, словно морозные ветры боялись попасться в ловушки узких улиц и остаться там навсегда. Утром того дня, когда мы попали в зелёный дом, в костёле ещё играл орган, а главный врач больницы прогуливался по центральной улице в шляпе пирожком и огромном касторовом пальто пошива прошлого века. Иногда он останавливался возле освещённых витрин и степенно раскланивался с кем-то, но при этом не снимал шляпы, видать, опасаясь простудить макушку. Заварушка началась позже, к ночи, когда этот старый засранец уже спал - а вероятнее всего, как и большинство, отсиживался в погребе. Сейчас каштаны цвели, как ненормальные, в ветвях уже вовсю прыгала какая-то мелкая живность, но тишина в городе стояла такая, будто эта заварушка и не кончалась. Как будто в ту ночь Старый город вымер или резко свалил в полном составе, собрав манатки. Хотя, может быть, снова намечалось веселье, и народ живо попрятался по подвалам. - Ты помнишь врачиху-то? - вдруг спросила Берц прямо над ухом - так, что я даже вздрогнула. - Тебе башку напрочь не отшибло? - Какую врачиху? - тупо спросила я. Мне правда как будто заехали по башке, я только и догадалась прибавить: - госпожа Берц. - Какую-какую. Которой ты полночи по ушам ездила. А она тебя за лапку держала под шум дождя, - сказала она. Водила хмыкнул. В машине запахло так, будто она работала на спирту. - За врачихой мы едем, - пояснила Берц; видать, тупая у меня была рожа. |
|
|