"Этель Лилиан Войнич. Сними обувь твою" - читать интересную книгу автора

превосходное поместье, но все же не золотое дно. Однако, если даже ему
придется уехать домой ни с чем и за неимением лучшего жениться на дочери
приходского священника, он будет знать, что хоть раз повеселился как следует
мужчине, прежде чем остепениться и возложить на себя высокие обязанности
отца семейства. Никогда больше он не будет красивым молодым холостяком со
свободными деньгами в кармане.
Он положенное время, искренне горюя, носил траур по любимому отцу,
составил завещание и убедился в том, что все справедливые претензии
удовлетворены и что поместье в полном порядке. Затем он воспользовался
случаем и в течение девяти недель приобщался к веселой жизни столицы. Будучи
благовоспитанным юношей, он приобщался к ней большей частью в домах и под
покровительством почтенных великосветских дам, но дважды - нет, трижды, - не
забывая, однако, о своем здоровье и репутации, знакомился с ней и в других
местах. Теперь развлечения уже начали ему приедаться, и он затосковал по
Бартону и коровам.
А все-таки жаль... Он хорошо знал, какая жена ему нужна, и знал также,
что ему вряд ли удастся ее когда-нибудь найти, если его поездка в Лондон
окажется бесплодной. В Уорикшире, даже если он и встретит такую девушку, он
все равно не сможет добиться ее руки.
Рекомендательными письмами в Лондон местная знать снабдила его с
большой охотой. Лично против него никто ничего не имел, и его вельможные
соседи были очень любезны с нравственным и состоятельным юношей, который
щедро жертвовал в предвыборные фонды и на достойные благотворительные
учреждения , хорошо ездил верхом и стрелял и когда-то учился вместе с их
сыновьями, - но не настолько любезны, чтобы отдать за него одну из своих
дочерей. Ему тактично намекнули, что в Лондоне, где никто не помнит его
отца, он скорее успеет в своем намерении.
В глубине души его давно уже злила доброжелательная снисходительность
местных лордов и сквайров. С тех пор как он начал думать об этом, он всегда
чувствовал, что он, сын раrvenu*, имеет больше права на землю, теснее связан
с ней, чем любой Мерием или Монктон. Правда, его отец принадлежал к
"вульгарным нуворишам", к наглым чужакам, присутствие которых в графстве
терпели только по необходимости. Но правда и то, что как человек -да и как
хозяин - он был лучше любого из этих надменных сквайров, которые
презрительно его сторонились. Разумеется, он скверно ездил верхом, боялся
собственного ружья и был легкой мишенью для насмешек. Но тем не менее у всех
его арендаторов было вдоволь чистой питьевой воды, и крыши у них не текли,
чего нельзя было сказать о многих других поместьях. И кроме того, он любил в
Бартоне каждый прутик, каждый камешек.
__________________________
* Выскочка [франц.).
Однако у человека, кроме отца, есть еще и мать; а мать Генри носила
фамилию Бартон. Впрочем, и с этой стороны его кровь не была голубой - предки
его матери снимали шляпу перед герцогом. Но они владели своей землей гораздо
дольше, чем герцогская семья своей; они так долго работали, жили и умирали
на этой земле, что в конце концов она завладела ими.
Она завладела и Генри. Этого нельзя объяснить, это можно либо понять,
либо не понять. Жизнь фермы, ее звуки, ее запахи - сваленного в кучу навоза
и скошенного сена, лошадиного пота, вспаханной земли и пенящегося в ведрах
парного молока - стали частью Генри, вошли в его плоть и кровь. Бартон был