"Всеволод Петрович Воеводин, Евгений Самойлович Рысс. Слепой гость " - читать интересную книгу автора

себя напугал! Мальчик, всегда держи оружие дулом вверх, всегда может
произойти случайный выстрел.
И он стал рассказывать длинную историю о том, как один охотник, заряжая
ружье, нечаянно подстрелил свою невестку. Потом дядя Абдулла вскочил и
сказал, что, пожалуй, он не останется ночевать, что конь уже отдохнул и к
утру он будет дома. Я вышел за ним на двор. Снова с него сошла вся
веселость. Не глядя на меня, он отвязал коня и вскочил в седло. Я ухватил
его за стремя.
- Дядя, - забормотал я, - ты соврал. Я видел - ты выстрелил нарочно.
Ты... подозреваешь, что...
Я не мог выговорить это страшное слово.
- Отойди от стремени! - крикнул Абдулла и замахнулся плеткой. Я
отскочил. Мне показалось, что он хочет ударить меня, но он хлестнул коня и
выскочил на улицу. Там он снова остановился. Я подбежал к нему.
- Слушай, - сказал он угрюмо, - ну да, я нарочно выстрелил. Ты уже не
маленький, я могу с тобой говорить, как мужчина с мужчиной. Это все смерть
старика меня мучает. Твой отчим тут ни при чем, это ясно. Чертом надо быть,
а не человеком, чтобы не вздрогнуть, когда у тебя выстрелят под самым ухом.
Он глух, а я, кажется, с ума сойду, думая о том негодяе, который живет среди
нас. Сдохну, разума лишусь, а найду этого негодяя. И запомни мои слова, я
поклялся, - прострелю его змеиное сердце вот из этого карабина.
Он рванул поводья и ускакал, а я остался один возле нашего дома.
Значит, он, дядя Абдулла, самый старший в семье, тоже был уверен, что один
среди нас предатель и враг, и в отчаянии готов был даже подозревать моего
несчастного калеку-отчима.
Нет, нельзя было его упрекнуть за эти скверные мысли. Разве этим
вечером я не подозревал ни с того ни с сего такого же калеку, корзинщика
Мамеда? Я вспомнил о нем и подумал, что этой беседы слепого корзинщика с
муллой я все-таки ничем не моту объяснить.
Какой-то непонятный предмет двигался ко мне из темноты - большой гриб
на босых ребячьих ножках. Вглядевшись, я узнал Элико, внучку старой
грузинки, у которой жил Мамед. На голове у нее, как шляпа, была надета
корзинка для винограда.
- Это ты, Элико?
Она остановилась и протянула мне в горсточке несколько мелких монет.
- На. Дедушка Мамед велел передать твоей матери. Он брал у нее
позавчера.
- А куда ты так поздно несешь корзинку?
- Дедушка Мамед велел отнести к мулле. - Она засмеялась. - Мулла
заказал ему четыре корзины и обсчитал, когда платил. Мамед пошел к нему,
пригрозил, что он на него в суд подаст, Баширову будет жаловаться, и мулла
так перетрусил, что даже купил у него еще одну корзинку. Знаешь, как меня
называет дедушка Мамед? Гюлли-Гах-Гах - Хохотушка, Смеющаяся Розами. У тебя
случайно нет в кармане орехов? Скучно тащиться одной в такую даль. Нет? Ну,
прощай...
Элико, грибок на босых ножках, ушла. Ей было очень смешно, что дедушка
Мамед напугал муллу и продал ему еще одну корзинку. Она посмеивалась, уходя,
и покачивала своей большущей шляпкой, а мне было смешно на самого себя и на
свои глупые подозрения. Пришла Элико, Гюлли-Гах-Гах, посмеялась немножко,
пощебетала, и опять все стало просто и хорошо.