"Всеволод Петрович Воеводин, Евгений Самойлович Рысс. Слепой гость " - читать интересную книгу автора

перебил. "Господин полковник, - сказал я, - какая помощь вам нужна от меня,
в чем? Отравить колодец, из которого берет воду моя семья и мои соседи? Нет,
мы не сговоримся. Но вы, господин полковник, оказали мне большую услугу.
Пятнадцать лет назад, если бы не вы, меня повесили бы англичане. Вы вынесли
меня раненого из-под огня, и я поклялся вам в благодарности. Так вот я отдаю
свой долг, - уходите".
Он ушел, ни слова не сказав, а я теперь проклинаю себя за то, что не
сбил его тогда с ног, дал уйти, сдержал слово и никому не сказал, что
полковник Шварке ходит по нашей земле, навещает своих старых товарищей. Он
пришел ко мне первому, я его выгнал, но, может быть, второй или третий были
не так негостеприимны, как я? Может быть, они ему не отказали в помощи,
которую он у них попросил. Мой стыд, я поздно подумал об этом.
- Ты все сказал? - спросил Мелик-заде.
- Нет, нет! - всем телом дернулся дед. - Я еще не назвал имена тех, к
кому он мог пойти после меня. Я помню их по школе. Их обучали нашему языку и
нашим обычаям...
Сильный ветер гасил лампы. С гор в этот час всегда дует ветер. Дед
дрожал, он не мог держать голову прямо. Дядя Орудж опускал его все ниже и
ниже, и дед уже лег головой ему на колени. Мелик-заде снова тронул его
холодную руку.
- Никто тебе сейчас не судья, старик, - сказал он. - Поздно говорить о
твоей ошибке, да ты ее и сам понял. Зверь ушел. Опасный зверь, мы знаем его
хватку. Постарайся все вспомнить о нем, ничего не забудь, а об остальном мы
позаботимся. Ты слышишь меня?
Дед не отвечал.
- Доктора, - шепотом сказал Мелик-заде.
Доктор Коган сейчас же подошел к деду. Нет, это была временная потеря
сил, сердце еще продержится сутки, а то и больше. Самое лучшее - отнести
старика в дом и дать ему отдохнуть.
- Кстати, - прибавил доктор, - становится прохладно...
Мужчины подняли деда на руки. Я нес перед ними лампу, освещая путь.
Деда положили на ковер. Он совсем обессилел.
- Я полежу немного, - чуть слышно бормотал дед. - Погасите свет и
закройте окно. Холодно.
Мы оставили его одного в темноте, а сами вышли на улицу и двери не
притворили, чтобы слышать, если он кого-нибудь позовет. Все были мрачны и
подавлены. Мелик-заде вполголоса переговаривался с Башировым и двумя
военными, я слышал, как кто-то из них сказал: "Самое главное - имена, плохо,
если он вдруг потеряет сознание", а Баширов ответил: "Но ведь доктор
ручается?" Несколько раз Орудж подходил на цыпочках к двери и прислушивался.
Дед хрипло дышал.
Так прошло минут двадцать или полчаса. Мы все сидели возле дома - на
крыльце, на арбах, составленных у изгороди. Мелик-заде сидел на подножке
своего автомобиля. И все время дул порывистый и холодный ветер...
Потом вдруг в комнате, где лежал дед, хлопнуло окошко.
- Кажется, раскрылось окно, - сказал дядя Орудж моей матери. - Поди
закрой. Сквозняк ведь...
Мать вошла в дом и сразу же вернулась обратно. Она ничего не говорила,
но все перестали шептаться и смотрели на нее.
- Что ты?