"Всеволод Петрович Воеводин, Евгений Самойлович Рысс. Слепой гость " - читать интересную книгу автораперебил. "Господин полковник, - сказал я, - какая помощь вам нужна от меня,
в чем? Отравить колодец, из которого берет воду моя семья и мои соседи? Нет, мы не сговоримся. Но вы, господин полковник, оказали мне большую услугу. Пятнадцать лет назад, если бы не вы, меня повесили бы англичане. Вы вынесли меня раненого из-под огня, и я поклялся вам в благодарности. Так вот я отдаю свой долг, - уходите". Он ушел, ни слова не сказав, а я теперь проклинаю себя за то, что не сбил его тогда с ног, дал уйти, сдержал слово и никому не сказал, что полковник Шварке ходит по нашей земле, навещает своих старых товарищей. Он пришел ко мне первому, я его выгнал, но, может быть, второй или третий были не так негостеприимны, как я? Может быть, они ему не отказали в помощи, которую он у них попросил. Мой стыд, я поздно подумал об этом. - Ты все сказал? - спросил Мелик-заде. - Нет, нет! - всем телом дернулся дед. - Я еще не назвал имена тех, к кому он мог пойти после меня. Я помню их по школе. Их обучали нашему языку и нашим обычаям... Сильный ветер гасил лампы. С гор в этот час всегда дует ветер. Дед дрожал, он не мог держать голову прямо. Дядя Орудж опускал его все ниже и ниже, и дед уже лег головой ему на колени. Мелик-заде снова тронул его холодную руку. - Никто тебе сейчас не судья, старик, - сказал он. - Поздно говорить о твоей ошибке, да ты ее и сам понял. Зверь ушел. Опасный зверь, мы знаем его хватку. Постарайся все вспомнить о нем, ничего не забудь, а об остальном мы позаботимся. Ты слышишь меня? Дед не отвечал. Доктор Коган сейчас же подошел к деду. Нет, это была временная потеря сил, сердце еще продержится сутки, а то и больше. Самое лучшее - отнести старика в дом и дать ему отдохнуть. - Кстати, - прибавил доктор, - становится прохладно... Мужчины подняли деда на руки. Я нес перед ними лампу, освещая путь. Деда положили на ковер. Он совсем обессилел. - Я полежу немного, - чуть слышно бормотал дед. - Погасите свет и закройте окно. Холодно. Мы оставили его одного в темноте, а сами вышли на улицу и двери не притворили, чтобы слышать, если он кого-нибудь позовет. Все были мрачны и подавлены. Мелик-заде вполголоса переговаривался с Башировым и двумя военными, я слышал, как кто-то из них сказал: "Самое главное - имена, плохо, если он вдруг потеряет сознание", а Баширов ответил: "Но ведь доктор ручается?" Несколько раз Орудж подходил на цыпочках к двери и прислушивался. Дед хрипло дышал. Так прошло минут двадцать или полчаса. Мы все сидели возле дома - на крыльце, на арбах, составленных у изгороди. Мелик-заде сидел на подножке своего автомобиля. И все время дул порывистый и холодный ветер... Потом вдруг в комнате, где лежал дед, хлопнуло окошко. - Кажется, раскрылось окно, - сказал дядя Орудж моей матери. - Поди закрой. Сквозняк ведь... Мать вошла в дом и сразу же вернулась обратно. Она ничего не говорила, но все перестали шептаться и смотрели на нее. - Что ты? |
|
|