"Михаил Водопьянов. Мечта пилота (Фант.повесть) " - читать интересную книгу автора

собирал на льду их самолёты.
- Вот молчат... Разбили, верно, большой самолёт и молчат...
- А вторая машина на что? На второй машине всех перебросят.
- Все-то сразу не улетят!
- Два раза слетают. "П-6" троих свободно поднимет. Вон челюскинцев по
шесть человек на двухместный самолёт сажали, лётчик седьмым был, и то
ничего.
- А если и второй самолёт угробился? - не унимался пессимист Маркин.
- Балда ты после этого! - вспылил моторист. - Угробился!.. Вот как
двину...
- Тише, товарищи! В чём дело? - почувствовав ссору, подошёл к группе
помощник капитана.
- Да как же, товарищ старпом...
- Ничего с ними не случится, - уверенно сказал помощник капитана,
узнав причину спора. - На крайний случай у них с собой собаки есть. Экое
расстояние - двести пятьдесят километров, подумаешь!
- Да что там собаки, - безнадёжно махнул рукой Марков. - Ведь они
сообщали, что по пути попадаются разводья. Через разводья на собаках не
поплывёшь...
- Да ты и впрямь пессимист, Маркин! У них есть ледянки (надувные
лодки). Впрочем - что тут спорить! Сейчас будет связь - всё узнаем. Иди-ка
ты лучше умойся да ложись отдыхать.
Но Маркин отдыхать не пошёл. Он любил побузить и сейчас подзадоривал
молодого моториста:
- Нет, дудки! Уж я-то не полетел бы. Лети куда-то над льдинами, ветер,
мороз, брр... - Он картинно поёжился. - То ли дело у меня в кочегарке!
Тепло и не дует...
В эту минуту из радиорубки выскочил сияющий Уткин и вывесил последний
номер своей газеты. В нём наспех, кривыми и расплывающимися буквами, была
написана только что полученная радиограмма Иванова:
"Сели хорошо. Укрепили самолёты. Не теряя времени, приступаем к научной
работе. Сверлим лёд для определения глубины моря, температуры воды и
течений. Вишневский устанавливает метеостанцию. Настроение у всех хорошее.
Связь прекращаем на двенадцать часов. Завтра слушайте для проверки наш
радиомаяк. Иванов".
Несколько часов назад кровно обиженный Уткин молча расхаживал по
ледоколу. Ещё бы, его не взяли в экспериментальный полёт! Но сейчас к нему
вернулась прежняя весёлость.
- Пойду писать подробную телеграммочку, слов этак на тысячу, - говорил
он помощнику капитана. - Материал мировой!
Беляйкин сиял: прекрасное начало лётной работы означало правильность
всех расчётов, на которых построена экспедиция.
На ледоколе воцарилось праздничное настроение.
Не желая нарушать охватившей всех радости, забытый всеми метеоролог
ледокола решил не напоминать о себе и умолчал о тревожных показаниях своих
приборов. На ледокол надвигался шторм...


ТРЕВОЖНЫЕ ДНИ