"Георгий Владимов. Все мы достойны большего" - читать интересную книгу автора

двигателей. Вскоре они стали неразличимы по отдельности, слились в один
сверкающий диск, и воздух под крылом задрожал, взвилась снежная пыль. Тогда
начал раскрутку второй двигатель.
Алеша вышел на площадь и стал на лыжи. Он хотел добраться до леса
раньше, чем самолет успеет взлететь. Он бежал, стараясь дышать ртом, чтобы
не так сжимало горло, и несколько раз останавливался поесть снега, чтоб
проглотить тяжелый комок. И он не успел добраться до леса. Он увидел, как
движется смерч пыли по взлетной полосе, и из сверкающей пыли взмыла
гигантская серебристая птица. Она дождалась своего и теперь торжествующе,
трубно, утробно ревела, медленно поджимая уже ей не нужные слабые ноги.
Одинокий лыжник бежал через поле, и над ним, над самой его головой,
пронесся огромный лайнер, оглушив его и накрыв крестообразной лиловой тенью.
Лыжник поднял голову и увидел длинный ряд круглых окошек вдоль фюзеляжа.
"Она смотрит, - подумал он. - И должно быть, кажусь я ей тараканом, ползущим
по листу ватмана. А пожалуй, так ей легче прощаться".
У леса он остановился и вытер рукавом мокрое лицо. Лесная тишина
успокоила его. Лыжня была синей перед закатом, а по бровкам ее лежали теплые
оранжевые блики. Он взглянул на солнце, висевшее низко в зеленом небе, и,
свернув, побежал кратчайшим путем, который привел его к маленькому кладбищу,
притаившемуся неподалеку от поселка, в тени развесистых тяжелых крон. На
трех крайних могилах стояли пирамидки с привинченными наискось пропеллерами.
Под ними приклепаны были фотографии на фарфоровых щитках; три молодых лица
сияли белозубыми улыбками в лицо Алеше. Глядя на эти лица, хотелось сказать
себе: "Спеши!" - и расхолаживающе думалось все о той же лотерее с
несчастливыми билетами.
"До лета надо хоть половину сделать, - сказал он себе. - А там -
перерыв: что-нибудь грузить, таскать ящики. Главное, чтоб голова была
свободна. И ничего больше! Ну, лыжи зимой, без этого не обойтись".
Он стоял на верху длинного и прямого спуска и думал о том, как вернется
в Шереметьевку и одуревшая от скуки собака бросится с бешеным лаем на забор,
а в окнах приподнимутся занавески, а потом надо будет готовить суп из
концентрата - один брикет на четыре тарелки. И поспать немного, чтоб было
второе утро и легче работалось заполночь.
И день этот будет так же похож на вчерашний, как и на завтрашний.
Лыжник сильно и далеко оттолкнулся палками и помчался по склону вниз.
Где-то на середине его он понял, что все сегодняшнее останется в нем как
выбор, которым всегда он будет гордиться - и всегда жалеть о нем. И, круто
повернув внизу, подняв фонтан радужной пыли, исчез в этой пыли, за
поворотом, в деревьях.

1960