"Георгий Владимов. Все мы достойны большего" - читать интересную книгу автора

он притянул ее к себе и зарылся обветренным, одеревеневшим лицом в ее
волосы. Он услышал знакомый запах этих волос, и на короткий миг ему
представилось, как бы они сейчас вместе, вдвоем, вернулись к нему в
Шереметьевку, но тут же он понял, что этого быть не могло никак, никогда, об
этом и мечтать запретно, и сжал ее в объятиях. За спиною его с грохотом
упали лыжи. Она отпрянула, но он держал крепко и поцеловал в губы - поцелуем
старинного друга, очень, очень старинного. По крайней мере, он хотел бы,
чтоб так это выглядело со стороны. И чтобы она это так и поняла.
- Алешка! - закричала она шепотом. - Ты подумал обо мне?
- Я только о тебе и думаю. Просто, хотел ему показать, что ты тоже
достойна большего.
- Но тебе же дела нет до наших с ним..!
- Не кричи, - попросил он тихо. - Есть же хороший выход. Очень старый и
вечно юный. Дать по морде. Но только это нужно делать сразу.
Она уперлась руками ему в грудь, но он уже отпустил ее, почувствовав,
как безнадежно упало сердце. Она быстро поправила сбившиеся волосы, глубоко
вздохнув и кривя губы, как от боли. Он хотел найти ее некрасивой, неловкой,
но это слишком ранило самолюбие. Он слишком привык считать ее самой лучшей.
Она и теперь была самой лучшей - все это время, пока он ее обнимал, ни разу
не посмотрела в сторону самолета. Даже безотчетного движения не сделала.
- Пойми, дурачок, - сказала она, касаясь его руки. - Все можно
изменить, даже вот сейчас, в последнюю минуту.
Но если б ты хоть слово мне дал... Что не будешь мальчишкой, не знающим
жизни и никого не желающим слушать. Ведь я тебе добра желаю!
Вдруг стало печально и пусто в душе. Он пытался убедить себя, что
всего, что было у них, не могло быть у других, но в это сейчас слабо
верилось. Единственное, что знал он наверняка, - что жалеют и в том, и в
другом случае: и когда было впрямь, и когда могло быть, но не состоялось.
- Пойдем, - сказал он. И, наклонясь, подобрал лыжи. - Тебе пора.
- И ты так ничего мне не скажешь?
- Все то же.
Несколько секунд она молчала. У нее задрожали ноздри и влажно
заблестели глаза.
- Не думай, я не заплачу.
- Я знаю, - сказал он мягко. - Я тебя за это уважаю.
Молча они прошли эти несколько шагов, мимо толпы провожающих, милиции,
носильщиков, дежурных, которые расплывались в его глазах движущимися
пятнами. У выхода на поле она спросила:
- Ты напишешь мне? На почтамт.
- Обязательно, - ответил он твердо. Так же твердо он знал, что никогда
этого не сделает. - И ты мне напиши. Смотри, уже пора. Сейчас уберут трап.
Он смотрел, как она идет - одна по опустевшему полю. Так идут, ожидая
пули в затылок или страстной мольбы вернуться. Ему показалось странным, что
в его власти сделать так, чтобы тяжелый лайнер прыгнул в морозное небо без
нее. Он подумал, что все может случиться, все эти игры с небом - бесконечная
лотерея с несколькими несчастливыми билетами, и он век себе не простит. Но
тут же он высмеял себя: "Ничего-то от тебя не зависело. Кто хочет остаться,
тот остается и никаких обещаний не требует..."
У трапа она обернулась и помахала рукой. Он знал, что она близорука, и
все же помахал в ответ. Трап отвезли, и стали вращаться лопасти одного из