"Георгий Николаевич Владимов. Большая руда" - читать интересную книгу автора

-- Что же он, лучше их знает, чего им надо? Инструкция у него, вот и
закрывает лавочку.
Она опять улыбнулась ему.
- Боже, как вы мне напоминаете наших девчонок. Даже слова те же:
"инструкция", "лавочка". И "вот я бы!" "вот мы бы!". Но разве можно скулить,
жаловаться, если живешь среди таких людей?
- Каких же это?
- Ну, которые живут настоящим делом, делают его своими руками. Они
иногда бывают грубыми; я видела, как они пьют, участвуют в драках,
сквернословят. Но это потому, что им не приходит в голову взглянуть на себя.
Сколько в них настоящего рабочего благородства! И в вас оно есть.
- Черт его знает, - сказал он, - не замечал. Но ему было приятно
думать, что в нем есть благородство. Ему это как-то не приходило в голову.
- Есть, - сказала она убежденно. - И давайте потанцуем, как все. Без
музыки. Ведь и в этом есть своя прелесть, правда?
Шарканье ног по асфальту все продолжалось. Шарканье и дробный
разноголосый говор, в котором каждый не слышал соседа. Потом где-то близко,
в темноте, пиликнула и заскрежетала гармошка.
Кто-то из парней неподалеку от них закричал:
-- Миша пришел!.. Давай, Миша, наяривай!
И все закричали тоже:
- Сыпь, Миша, не жалей!
- Миша, лучший друг, поработай. Чего тебе стоит!
- Мишенька, иди сюда, милый, мы тебе конфетку дадим...
Пронякин увидел Мишу. Он продвигался между парами ходом шахматного
коня, раздвигая их костлявым плечом, - в черной бархатной курточке и
необъятных брезентовых галифе, вправленных в кирзовые сапожищи. На голове у
него блином сидела замасленная артиллерийская фуражка. Он растягивал и
сжимал маленькую писклявую гармошку, как машина, заведенная на тысячу
оборотов, и ухмылялся блаженно. Из-под Мишиных пальцев, корявых и
заскорузлых, выходило что-то среднее между танцем лебедят и саратовской
"матаней".
- Что это за тип? - спросил Пронякин.
- Это Миша, - сказала она. - Володя Хомяков за что-то прогнал его с
карьера, и он теперь работает при бане. А мне жалко его. Он просто не нашел
своего места в жизни.
Пронякин пожал плечами.
- Ну, положим, Володя Хомяков знает, кого выгнать, а кого принять.
Миша остановился как раз против них и смотрел в упор, улыбаясь слюнявой
улыбкой. Двух передних зубов у него не хватало. Он раздирал гармошку, не
останавливаясь ни на секунду.
- Эй ты, хмырь! - крикнул Пронякин. - Ты играй по-человечески! Понял?
- Гы! - сказал Миша.
- Ты еще что-нибудь умеешь играть?
-- Умею, - сказал Миша. И заиграл то же самое, только громче.
Вдруг он заорал:
- Кралечку нашу затралили! Увести хотят!
Вокруг засмеялись. Должно быть, кому-то здесь Миша казался острословом.
Но Пронякину вдруг очень захотелось украсить Мишин рот еще двумя щербинами.
Он двинулся к Мише, мгновенно рассвирепев, но Рита удержала его, с