"Габриэль Витткоп. Сон разума" - читать интересную книгу автора

я вдруг споткнулся о две ступени, что вели к металлической двери. Открыв ее
без труда, я очутился в главной зале дворца. Проходя сквозь пыльные оконные
стекла, тусклый дневной свет озарял литые колонны, что распускались
коринфскими капителями, паркет из светлого дуба, ниши и возвышения этого
светского собора. В воздухе пахло мелом, а еще бумагой - запах забвения и
полного запустения. Я прекрасно понимал, что получил это царство вовсе не в
награду за некие заслуги, насчет которых я никогда - даже в ту пору - не
заблуждался. Просто это было счастливым стечением обстоятельств, невыразимым
случаем, который представляется тому, кто способен оценить его по
достоинству. С тех пор я узнал, что подобная убежденность всегда предвещает
большие несчастья. Не могу сказать, удивились ли мои товарищи, когда я стал
редко появляться, но в обмен на свою привилегию я охотно отказался от игр,
решив, что уже познал все их премудрости.
Дворец был гораздо просторнее и сложнее, чем я вначале предполагал.
Запутанные подвесные галереи и головокружительные мостки перекрещивались под
окнами, что казались бесконечными. Некоторые металлические мосты напоминали
корабельные решетчатые настилы, а винтовые лестницы, гремевшие у меня под
ногами, обвивались вокруг литых опор, которые, подобно фонтанам, вдруг
устремлялись в разные стороны, порой вынуждая долго ползти по кривой к
балконам и ложам. У меня никогда не кружилась голова - даже в тот день,
когда я очутился на крошечной площадке фонаря, что увенчивал все здание, и,
словно обретя невесомость, царственно зависнув над пустотой, охватил
взглядом этот пейзаж из стекла и металла - необъятную оранжерею, полную
расцветающих растений, видимых лишь мне. Если б я захотел, то мог бы
взлететь или пробежать мухой по внутренней поверхности купола. Еще я мог бы
дать названия различным частям дворца, но воздержался, не уверенный в том,
что они уже не поименованы некой дальней инстанцией, чьей природы я не
понимал, хотя и догадывался о ее существовании.

Во французском языке нет слова для обозначения такого рода преступника,
но Lustmorder - очень богатый термин, световое колесо, солнце.

Бывший владелец дома, где они жили, по собственному Почину и без
всякого разрешения, прорубил два окна в дворцовый сад. Никто не пожаловался.

Сад носил явный отпечаток своего времени. Располагаясь на очень
неровной местности, он приспосабливался к фальшивому пейзажу. Поэтому он
включал в себя грабовый лабиринт, горячо любимый детьми, два каменных грота,
искусственный водопад, китайскую беседку, каштан вместо бельведера да
отстойные бассейны из поддельных древесных стволов. Поскольку дворец
закрыли, сад пришел в запустение. Весной на стенах цвела глициния, а летом
распускались розы, 6которые мало-помалу дичали. Ветром приносило семена
быстро принимающейся бузины, и ее зонтички благоухали по ночам, напоминая об
эпохе прерий, когда пастухи приводили на пастбища свои стада и совершали
обряды у рдеющих костров.
Прерывая чтение, X. любил открыть окно своей комнаты и долго смотреть
на дворец и сад. Созерцая их переменчивое постоянство - за пеленой дождя,
сверкающие инеем, запыленные летом, желтеющие в лучах заката или омраченные
октябрьскими туманами, - он мысленно уносился в далекий мир, в страну теней
и отголосков, где божества в масках требовали дани. Затем все рассеивалось