"Сергей Юльевич Витте. Царствование Николая Второго (Том 2) " - читать интересную книгу автора

17-го октября, и что забастовки эти и все беспорядки были заведены до 17-го
октября, когда я был не у власти во время министерства
Трепова-Булыгина-Коковцева и tutti quanti.
Когда фабриканты увидали, что правительство после 17-го октября
приобретает нравственный авторитет и силу, то они объявили рабочим, что не
будут платить им деньги за прогульные дни и рассчитывать их в случае
неподчинения установленному рабочему времени, и они начали широко применять
эту меру. Тогда рабочие увидали, что их советники им советовали неразумно,
что им на своих плечах или, вернее, на желудках своих и своих семейств
приходится расплачиваться за эти советы. Совет рабочих 13 ноября снова
обсуждал предложение объявить забастовку, но она была отвергнута; точно
также совет был вынужден постановить "временно" прекратить захватное
введение восьмичасового рабочего дня. С этого времени значение совета
рабочих депутатов начало стремительно падать, а революционная организация
проявлять разложение.
Тогда я нашел своевременным арестовать Носаря 26 ноября. Вместо Носаря
был выбран советом президиум из трех лиц, совет не собрался, а собрался лишь
секретно президиум. Я имел намерение арестовать Носаря ранее, но мне
отсоветовал Литвинов-Фалинский (ныне управляющий одним из отделов
[департаментов] главного управления торговли и промышленности), находя, что
нужно выждать, когда рабочие будут рады этому аресту, т. е. когда Носарь и
Совет потеряют всякий престиж, дабы напрасно не иметь столкновения, может
быть, и кровавого с рабочими. Этот совет Литвинова был по моему мнению
вполне благоразумным.
После ареста Носаря я распорядился арестовать весь совет, что Дурново
исполнил лишь 3 декабря. Дурново опасался, что, если он начнет арестовывать
членов совета врознь, то они разбегутся, и ожидал собрания. Совет же боялся
собраться, а как только он собрался 3 декабря в Вольно-Экономическом
Обществе, он был арестован в числе 190 человек.
После ареста Носаря совет возбуждал вопрос о забастовке, как протесте
против ареста, но это осталось без всякого влияния на рабочих. Таким образом
окончилась история с советом рабочих и его вожаком Носарем, так раздутая
прессою, так как эти забастовки, касаясь типографских рабочих, касались и ее
карманов.
{123} Конечно, между деятелями прессы было много лиц, принципиально
сочувствовавших "революции рабочих", но это были бессеребрянные журналисты,
большею частью фантазеры. Во все времена всегда революция рождает таких
идеалистов-фанатиков.
Со времен 1905 года более серьезных забастовок в России не было. Бывшая
революционная забастовка научила кой чему рабочих, а именно, что нужно очень
скептически относиться к являющимся со стороны вождям, вроде Носаря, часто
ведущим их к большим потерям. Она научила и промышленников, которые
несколько улучшили положение рабочих. Она научила и правительство, которому,
наконец, удалось, несмотря на возражения, хотя и скрытые за спиной других,
некоторых представителей промышленности в Государственном Совете и Думе
провести в этом году закон о страховании рабочих, закон, который был
предрешен в Государственном Совете около двадцати лет тому назад, когда я
был министром финансов, и все время встречал скрытую обструкцию. Но,
по-видимому, она не научила жандармскую и секретную полицию, так как
жандармский офицер, некий Терещенко (что-то в этом роде), в этом году