"Сергей Юльевич Витте. Царствование Николая Второго (Том 2) " - читать интересную книгу автора

конспирировал с известным вождем черносотенных хулиганов, доктором
Дубровиным, относительно принятия мер для обезврежения 17 октября.
Покуда же я был во главе правительства, я старался этого не допускать,
после моего ухода наступило время Столыпина, а затем переворот 3-го июня, и
тогда Столыпин совсем уперся на черносотенцах и на Дубровине, а когда в 3-й
Дум явилась партия, так называемая, октябристов, которая играла у Столыпина
роль, которую сперва играли черносотенцы, то брат Столыпина, публицист,
содержимый "Новым Временем" преимущественно в качестве брата премьера, не
стеснялся в газете сказать по адресу Дубровина: "Мавр, ты сделал свое дело,
теперь ты мне больше не нужен, уходи вон" (подлинную фразу Шекспира не
помню).
Немедленно после 17 октября во многих местах местные администраторы
совсем спасовали, а потому допустили беспорядки и погромы вследствие
трусости и растерянности. Так было в Москве с генерал-губернатором Дурново,
в Киеве с генерал-губернатором Клейгельсом, в некоторых других пунктах, и
особливо в Одессе, где градоначальником был Нейдгардт, мною уволенный и
затем выплывший на поверхность административного влияния при Столыпине в
качестве брата его жены. Затем еще при генерале Трепове и Рачковском завели
при департаменте полиции типографию для фабрикации погромных прокламаций, т.
е. для науськивания темных сил преимущественно против евреев.
{121} Эта деятельность мне была открыта Лопухиным (См. стр. 73.)
(бывшим директором департамента полиции, ныне находящемся в ссылке в Сибири)
и мною ликвидирована. Но на местах она продолжалась, так при мне в Гомеле
был устроен погром евреев посредством провокации жандармской полиции и,
когда я открыл эту позорную историю и довел до света, то на мемории по этому
делу, конечно, не без влияния министра внутренних дел Дурново, Его
Величество соизволил написать, что эти дела не должны быть доводимы до Его
сведения (вероятно, по маловажности?)...
После прекращения забастовки в Петербурге с 27-го октября рабочие
некоторых заводов начали вводить насильственно восьмичасовый рабочий день.
Совет рабочих чувствовал, что он теряет свой престиж между рабочими, и
ноября он постановил привести в исполнение вторую забастовку, выставляя
необходимость этой меры, как демонстрации против введения в Царстве Польском
военного положения и действия правительства по подавлению беспорядков в
Кронштадте. Я узнал об этом ночью и дал рабочим через администрацию
нескольких заводов телеграмму, предупреждая рабочих, чтобы они перестали
слушаться лиц, явно ведущих их к разорению и голоду. В телеграмме этой я
употребил, обращаясь к рабочим, необыденное в подобных случаях от сановника
и главы правительства слово, что я им даю совет товарищеский. Это слово
подхватили некоторые газеты, в том числе и "Новое Время", и начали над ним
издеваться, а вожаки рабочих, имея в виду влияние, которое моя телеграмма
произвела на рабочих, совсем освирепели.
Тем не менее, забастовка не удалась, рабочие перестали слушать совет и
своих вожаков и поэтому 5-го ноября совет рабочих постановил прекратить
забастовку.
Вообще, с 7-го ноября везде прекратились забастовки и Государь
Император 7-го ноября, между прочим, мне писал: "Радуюсь, что бессмысленная
железнодорожная стачка окончилась, это большой нравственный успех
правительства".
{122} Со своей стороны добавлю, что это был непосредственный результат