"Сергей Юльевич Витте. Царствование Николая Второго (Том 2) " - читать интересную книгу автора

Я хочу сказать об акте политической амнистии. Манифест 17 октября
никакой амнистии не обещал, но амнистия была на устах у всех. Я просил
министра юстиции Манухина сообразить этот вопрос и затем я собрал совет
министров в помещении генерал-губернатора и товарища министра внутренних дел
Трепова. Заседание было назначено в этом помещении (на Морской, бывшее
помещение министра внутренних дел), так как около сего помещения
преимущественно жили долженствовавшие принимать участие в заседании;
присутствовали Трепов, П. Н. Дурново, Манухин, с одним из директоров
департамента своего министерства Щегловитовым, Коковцев, Шванебах,
государственный секретарь барон Икскуль, министр двора барон Фредерикс,
Философов, товарищ государственного контролера, товарищ министра народного
просвещения Лукьянов, временно управляющий министерством, остальных не
помню.
{109} Относительно необходимости после 17 октября оказать акт забвения
высказались все один только Трепов как бы высказывался против, но потом
начал говорить за, и под конец желал полную амнистию без всяких исключений.
Манухин высказался за широкую амнистию, но за исключением убийц
революционеров, относительно же последних допустить уменьшение наказаний в
определенной градации. Это мнение и было принято большинством, к которому и
я присоединился и которое было Высочайше утверждено и немедленно приведено в
исполнение.
Это была первая широкая политическая амнистия в России, связанная с
признанным в то время политическим преобразованием России, т. е. переходом
от Империи полицейской к Империи правовой, которая немыслима без известного
подразделения власти между Монархом и народным представительством, конечно,
представительством более или менее не фиктивным, т. е. не таким, которое
государственным переворотом, совершенным Столыпиным в июне 1907 года при
усиленных, чрезвычайных и военных положениях, у нас в России водворилось.
Достойно внимания, что в защиту расширения амнистии в сказанном
заседании весьма толково говорил П. Н. Дурново, а докладчик Щегловитов так и
сыпал доводами газеты "Речь", т. е. крайних кадетов того времени. Я в душе
немного побаивался амнистии, но считал ее необходимою, раз мы стали на путь
17 октября. И в настоящее время после всего пережитого я эту амнистию считаю
мерою правильною.
Во время этого заседания барон Икскуль меня спросил, знаю ли я, что
сегодня Коковцев подал Государю прошение об увольнении. Я не знал и ответил,
что не знаю причины этого поступка, что я не имел в виду его заменить и не
думал с ним расставаться, но только решил образовать министерство торговли,
взявши из министерства финансов все, что непосредственно относится до
торговли и промышленности, о чем я говорил председателю Государственного
Совета гр. Сольскому, но что мне его заменить не представляет никакого
труда. На другой день ко мне явился Коковцев и просил меня написать
Государю, чтобы Он не давал последствия его прошению. Я ему ответил, что это
теперь очень неудобно делать, и упрекал его в некорректности, что он подал
прошение, меня не предупредивши. Он все свалил на гр. Сольского, говоря, что
ему гр. Сольский это советовал, уверяя, что я с ним - Коковцевым - {110}
служить не хочу. Когда он убедился, что я этого Сольскому не говорил, то
начал очень сожалеть о своем прошении, а затем начал плакать, говоря
буквально следующее:
"Что я буду делать? Хорошо вам, когда вы были не у дел, читали, писали,