"Сергей Юльевич Витте. Царствование Николая Второго (Том 2) " - читать интересную книгу автора

Совета), М. А. Стаховиче (предводители Орловского дворянства, ныне члене
Государственного Совета), которому я предполагал предоставить место одного
из товарищей министров, наконец, кн. Урусове (бывшем при Плеве Кишиневским,
а потом Тверским губернатором, затем членом первой Государственной Думы),
брате жены несчастного Лопухина. Шипова я лично знал, хотя мало и во всяком
случае, он такой человек, убеждения которого можно разделять или не
разделять, но которого нельзя не уважать, так как он чисто и честно провел
свою долговременную общественную жизнь.
Гучкова я лично совсем не знал, знал, что он из купеческой известной
московской семьи, что он университетский, бравый человек и пользовался в то
время уважением так называемого съезда общественных (земских и городских)
деятелей. Я после узнал, что это тот самый Гучков, которого я уволил из
пограничной стражи восточно-китайской дороги, года два или три до моего с
ним знакомства. По-видимому этот эпизод оставил в Гучкове довольно кислое ко
мне расположение (См. стр. 440.).
{60} Стаховича я ранее порядочно знал. Это очень образованный человек,
в полном смысле "gentilhomme", весьма талантливый, прекрасного сердца и
души, но человек увлекающейся и легкомысленный русскою легкомысленностью,
порядочный жуир. Во всяком случае это во всех отношениях чистый человек. Он
также все время участвовал в съезде общественных деятелей до 17 октября и
после, до первой Думы, куда он был выбран от Орловской губернии членом. Зная
и рассчитывая, что он будет выбран, он от всякого правительственного поста в
разговоре со мной отказался, но все время участвовал в совместных совещаниях
сказанных общественных деятелей со мною. Вероятно, у того или другого из
этих деятелей есть мемуары о нашем совещании, с объяснениями, почему мы
разошлись.
Очень жаль, что я их не прочту, ибо я старее их летами.
Князя Трубецкого я тоже лично знал, но он был брат другого профессора
князя Трубецкого, который Государю сказал прогремевшую речь и стал этим
весьма популярен. Я говорю о речи, сказанной им, когда он с некоторыми
общественными деятелями, в том числе Петрункевичем, был принят Государем уже
во время диктаторства Трепова.
Трепов имел наивную мысль, что, если Государь примет им выбранных из
числа бунтующих рабочих после гапоновской истории, a затем таких же
бунтующих общественных деятелей и скажет им по шпаргалке речь более или
менее такого содержания:
"Я знаю ваши нужды, мною будут приняты меры, будьте покойны, верьте
мне, тогда все пойдет прекрасно", то бунтующие растают, публика прольет
слезы и все пойдет по старому; что подобные слова могут заставить забыть всю
ужасную войну и всю мальчишескую политику, к ней приведшую, политику
исключительного Царского произвола: "Хочу, а потому так должно быть".
Этот лозунг проявлялся во всех действиях этого слабого Правителя,
который только вследствие слабости делал все то, что характеризовало Его
царствование, - сплошное проливание более или менее невинной крови и большею
частью совсем бесцельно...
Независимо от престижа брата, князь Трубецкой и лично пользовался в
университетской среде прекрасной репутацией. Когда я затем, перед совещанием
с вышепоименованными общественными {61} деятелями в первый раз увидел и
познакомился с князем Трубецким, сделал ему предложение занять пост министра
народного просвещения и начал с ним объясняться, то сразу раскусил эту