"Евгений Витковский. Чертовар" - читать интересную книгу автора

собственной потребе, выкупали у населения посредники, куда что потом
девалось - все прекрасно знали, но тоже лишнего не болтали, а только губами
вышептывали - "Киммерия". С тех пор, как вразумилась Россия и восстановила у
себя правильного государя, хлеб и прочие удовольствия поставляла сюда
Москва: у Арясина скапливались деньги от кружевного промысла и от
цикорийного, чтоб расплатиться за все нужное, - и денег еще прибавилось в
последние годы, когда ушли из приболотных сел цыгане, а поместился в этих
селах никому до этого не ведомый Богдан. Все семь церквей ближайшего к тем
местам села Суетного, вопреки запрету Амфилохия, дружно и ежедневно поминали
в заздравных молитвах Богдана: и у Ильи-Пророка, и у Варвары-Мученицы и, что
весьма неожиданно, в стоявшей на отлете одноглавой церковке с неудобным,
хотя древним названием "Богородицы-что-у-Хлыстов". Амфилохий ежегодно о
Великом Посте делал батюшкам внушение за такое нарушение и... отпускал
грехи, епитимью налагая самую мягкую; сам-то он очень хорошо знал - кто
такой Богдан Арнольдович Тертычный.


2


Вашу мать звали Елена Глинская?
Генри Каттнер. Механическое эго

- Неправота неправых, и к тому же еще всяческая неправота. Ты будешь
отмерзать или нет?
Вопрос повис в воздухе. Вынужденное безделье посреди недели тяготило. К
тому же не давал покоя страх покушения: теперь, лишившись мощной защиты
Имперской Федеральной Службы, он запросто мог превратиться из охотника в
дичь. Его звали Кавель Адамович Глинский. И никак иначе.
Его звали так от рождения, и кто знает - не первым ли он был из числа
тех, кого в лето пятьдесят какого-то позднего года окрестили на Смоленщине
этим именем. Присланный из епархии новый батюшка, иерей Язон, водворившись в
село Знатные Свахи Сыргородского уезда (тогда - района), очень сильно запил.
Поп нарекал Кавелями всех младенцев мужского пола, продолжалось это долго,
покуда под конец Петрова поста почтенный служитель культа не рухнул у
церковной ограды в приступе белой горячки. Лишь когда очухался батюшка
маленько, приступили к нему бабы, мамаши новорожденных Кавелей, с вопросом:
что это за имя такое и где его в святцах искать. Батюшка раскрыл глаза и дал
последнее в своей жизни объяснение: "Так ведь Кавель Кавеля убил же? Или
нет? Убил? Убил! Вот... В честь и во славу великомученника Кавеля..." Больше
ничего из батюшки не выжали, сыргородская "скорая", вызванная по прошлой
беде еще месяц назад, наконец-то прибыла и увезла его в больницу, а там
почтенный, по слухам, преставился самым тихим и скромным образом. Бабы с
огорчением перекрестились и пошли нянчить шестнадцать орущих парней: все,
как один, не исключая и пару близнецов, эти парни получили в крещении
странное, расколовшее русскую землю имя - Кавель.
Село по множеству противоречивых соображений скоро расселили, будто
коммунальную квартиру. Сперва собирались на его месте космодром строить,
потом - водохранилище, еще думали под ним хоронить урановые отходы, а в
итоге вселили в запустевшие избы турок-месхетинцев, от которых отплевалась