"Станислав Виткевич. Сапожники" - читать интересную книгу автора

центре, по бокам - подмастерья. Первый работает по левую сторону, второй -
по правую. Издалека доносится гул самолетов или черт знает чего, а также рык
фабричных сирен.
Саэтан (стуча молотком по какому-то башмаку). Не будем говорить глупых
вещей. Эх! И-эх! Прибивай подметки! Колоти по подметкам! Сгибай твердую
кожу, ломай себе пальцы! К черту - не будем говорить глупых вещей! Туфельки
княгине! Только я, вечный скиталец, всегда прикован к одному месту. Эх!
Прибивай подметки для этих стерв! Не будем говорить глупых вещей - нет!
1-й подмастерье (прерывает его). А хватило бы у вас смелости ее убить?
2-й подмастерье перестает стучать молотком по подметке и внимательно
прислушивается.
Саэтан. Раньше да - теперь нет! Э-э-хх! (Взмахивает молотком.)
2-й подмастерье. Перестаньте все время говорить "эх", меня это
раздражает.
Саэтан. Меня еще больше раздражает, что я для них башмаки шью. Я,
который мог бы быть президентом, королем толпы - хотя бы на минуту, на
одну-единственную минуточку. Гирлянды, горящие лампочки разноцветных
фонарей, фонари людских голов и слова, витающие над ними... А я, грязная,
нищая вшивота с солнцем в груди, блестящим, как золотой щит Гелиодора, как
сто Альдебаранов и Вег, - я не умею говорить. Эх-х! (Взмахивает молотком.)
1-й подмастерье. Почему не умеете?
Саэтан. Не давали. Эх! Боялись.
2-й подмастерье. Еще раз скажете "эх", я брошу работу и уйду. Вы даже
не представляете себе, как меня это раздражает. A propos: а кто такой
Гелиодор?
Саэтан. Какой-то вымышленный персонаж, а может быть, это я сам его
выдумал - я уже ничего не знаю. И так без конца. Одна минута... Я уже не
верю ни в какую революцию. Само слово-то какое отвратительное, как таракан,
как паук или вошь. Потому что все оборачивается против нас. Мы же - навоз,
такой же навоз, как какие-нибудь древние короли или интеллигенция в глазах
тотемного клана, - навоз!
2-й подмастерье. Хорошо еще, что вы не сказали "эх", а то бы я вас
убил. Навоз-то навозом, но им неплохо жилось. Ихние девки, суки
размалеванные, мать их за ногу, не смердели так, как наши. О господи!
Саэтан. Так уже все осточертело на этом свете, что ни о чем и
говорить-то не стоит. Гибнет человечество под гнетом разлагающейся туши
злокачественного новообразования капитала, где, как волдыри, набухают
фашистские правительства и тут же лопаются, выпуская зловонные газы
варящейся в собственном соку безликой человеческой толпы. Уже ничего не
нужно говорить. Все выговорено до дна. Ждать нужно, когда все свершится, но
и самим что-то делать, кто сколько может. Разве мы не люди? А может быть,
люди - это только они, а мы всего лишь оскотевшая падаль с такими, знаете
ли, о господи боже мой, вторичными придатками, чтобы еще сильнее мучиться и
скулить им на забаву. Эх! Эх! (Колотит молотком по чему попало.) А они
наверняка думают именно так, все эти толстопузые, пахнущие дорогими
сигарами, обливающиеся склизким коктейлем из собственной роскоши и нашей
нищеты, беспросветной в своей муке. Эх! Эх!
2-й подмастерье. Вы так мудро все это изложили, что даже ваше
отвратительное "эх" меня на этот раз не покоробило. Я вас простил. Но больше
никогда этого не делайте, храни вас господь.