"Райдо Витич. Послесловие ("Имя - Война" #1)" - читать интересную книгу автора

и бил врага, не обращая внимания ни на какие трудности, а война закончилась,
и стал как рыба, мгновенно искать "где глубже" - лучше.
Была бы майор мужчиной, много бы хорошего о себе узнала, но бабу судить
не ему, тем более ругать или политлекции читать. Где-то даже и понять ее
можно, хоть и противно.
Мужчина к окну отвернулся, решив, что сейчас докурит и пойдет слушать
баталии танкиста, и двух пехотинцев.
- Кажется, я полезла не в свое дело. Извините.
Николай кивнул: бывает.
- Может к нам в купе? Посидим, у нас винцо есть.
Санину вспомнилось, как он выпил и вот такая Наташа в лице Милы
поблазнилась ему Леночкой, и отрезал:
- Спасибо. Спать пора.
Откинул сигаретку и пошел к себе в купе, не обратив внимания на
разочарованный взгляд женщины.
Лег и вздохнул: обнять бы сейчас Леночку, прижать к себе - как бы
сладко спалось, слыша ее дыхание на своем плече, чувствуя ее тело, нежную
кожу под пальцами.

Ехать долго, делать особо нечего, и от этого давит маята. Одно
оставалось смотреть в окна на буйную зелень, толпы счастливых людей,
закидывающий поезд с демобилизованными на станциях букетами, курить и пить.
Добирались так долго, что Николай боялся рехнуться или спиться. Поезд
постоянно расформировывали, загоняя командирский купейный вагон в тупик,
когда на пару часов, а под Смоленском почти на сутки. И чем ближе к столице,
тем чаше проверка документов, тем меньше желание смотреть в окно. Разруха
там, люди одетые, как босяки, но с неизменными цветами для победителей. И
нет пирожков, которыми угощали их на станциях в Польше, зато есть яблоки.
Николай набрал - Валюхе. Помнил, что сестренка яблоки с детства любила, до
войны - хоть тонну дай, все бы смела.
Прибыли под Москву, дальше пассажиром было объявлено - добирайтесь
сами. Мужики не гордые, ко всему привычные, спорить не стали, хоть и очень
хотелось прибыть на узловую, как до войны, но с фурором - все-таки
победители! Но мечты мечтами, а действительность советская и, кто подзабыл о
ней, тот прочувствовал, когда их выгрузили фактически в чисто поле. Кто-то
ругался, регалиями потрясая, кто-то, как Николай заморачиваться не стал,
пошел попутку искать.
В столицу Санин вместе с танкистом приехал уже вечером и, словно в рай
попал. Огни повсюду, в витринах отражаются, глаза слепят. После привычной
светомаскировки это и дико и сказочно выглядело - в праздник попал не иначе.
Шел и, задрав голову, смотрел на горящие фонари, свет в окнах домов.
О метро даже не думал - пешком шел, то и дело отдавая честь на
приветствия военных. И все смотрел, смотрел вокруг, вдыхал влажный после
дождя запах города, настолько забытый, что почти незнакомый. И все смотрел
по сторонам, узнавая и не узнавая улицы, проспекты. Изменилась или нет
Москва понять не мог, но одно точно понял - сам изменился. Зашел в знакомый
магазин, Вале-сластене торт или кекс купить, а там голые прилавки и
продавщица со странным взглядом в ответ на его вопрос, и не менее странным
выводом.
- Только уволили?