"C. Витицкий (Б.Стругацкий). Поиск предназначения или 27-я теорема этики" - читать интересную книгу автора

вдруг Толька Брунов заорал ужасным голосом и сделался белый, как молоко.
Это уже и само-то по себе было страшно до судороги, а тут еще
Слава увидел, ПОЧЕМУ Толька орет: на корме, на каких-то драных тряпках,
сидел, оказывается, чудовищный, громадный, зеленый с красными
пятнами паук величиною с кулак. Слава и вспомнить потом не мог, как
оказался в воде. Все пятеро оказались в воде, а лодка не перевернулась
разве что чудом. Слава к этому времени уже научился плавать, он вынырнул
и только было нацелился рвануть изо всех сил к недалекому берегу,
как обнаружил, что прямо перед лицом его, раскинув зеленые ноги во все
стороны, качается на воде все тот же паук и смотрит на него кровавыми
россыпями блестящих глазок, которых у него было - миллион. И вот тут
Слава отключился. Больше он ничего не запомнил. Ребята рассказали потом,
что он плавал неподвижно у самой поверхности, так что затылок
торчал наружу, и был в полной отключке. Его по-быстрому вытащили и откачали.
Паука больше никто не видел. Потом, много позже, уже снова в
Ленинграде, уже взрослый, Слава перерыл множество определителей членистоногих
и даже ходил консультироваться в Зоологический музей, и все
зря - не известен оказался биологической науке этот странный и страшный
паук. Не существовало его в природе, во всяком случае - на российских
широтах...
А про третье утонутие... утопитие... "катастрофическое погружение
в воду с невыходом из оной...", про третье - Станислав сколько-нибудь
подробно вспоминать не любил, а тем более - рассказывать. Там
тонула целая команда - шесть парней, четыре девушки: провалились под
лед на Ладоге во всем своем обмундировании, с чудовищными рюкзаками
своими, с палатками... Одна девушка утонула совсем, а Слава выплыл. Не
должен был выплыть, если по-честному, но - выплыл...

Так был начат отсчет. Ни с того ни с сего, по сути дела. Совершенно
случайно.
Он рассказал все три случая Виконту, и Виконт (с некоторой горечью)
признался, что сам он не тонул ни разу. Если не считать детского
случая с подрывом на детонаторе, он вообще никогда не подвергал
свою жизнь опасности. Станислав удивился. Ему в голову немедленно пришло
еще три или даже четыре случая, когда он был на волосок от гибели.
Это была самая простая штука - оказаться на волосок от гибели. Он не
поверил Виконту. Он решил, что Виконт по обыкновению темнит. Виконт
был темнило, темнило вульгарис.
Работал он в "ящике", и совершенно непонятно было, чем он там
занимается. "А, ерундой разной...", - отвечал он обычно на расспросы и
брезгливо кривил при этом свое длинное бледное личико - врал. Занимался
он, надо было думать, вовсе не ерундой. За последние десять лет он
успел уже раз сто побывать заграницей. Причем все время в каких-то диковинных
странах, куда нормальные советские люди никогда и не ездят:
Бразилия, Лесото, Гайана... Почему-то - Иран. На кой хрен советскому
человеку, окончившему Четвертый Медицинский, ездить в Иран?
Добиться у Виконта сколько-нибудь вразумительного ответа было
невозможно. Он никогда и ничего не рассказывал о своей работе. Никому.
Да и некому было ему об этом рассказывать. У него не было друзей, если
не считать Станислава.